Прикованный к стулу в камере для допросов Алексей вот уже битый час требовал разговора с начальником, которого никак не мог добиться. Зато успел заработать ощутимое количество затрещин от охранявшего его гуманоида, которому свалившийся внезапно на его голову землянин своими требованиями порядком надоел. Космонавт же чувствовал себя крайне скверно, начинала сказываться хангатская жара, а также свойственная его организму болезнь отторжения местного климата, вызывающая смесь самых неприятных симптомов, от повышенной потливости, головокружения и тошноты, до озноба и высокой температуры. Даже введенный ему вирус по неизвестной причине не сильно защищал от всех этих побочных эффектов. Как уже было изучено пилотом на собственном печальном опыте – вирус защищал его от самых тяжких увечий, но против банальных недомоганий почему-то был бессилен. Горский даже порой шутил, что если он переживет наезд грузовика, то точно умрет от банального насморка.
Закрыв на несколько секунд глаза, чтобы справиться с вновь накатившим головокружением, он вздрогнул, услышав звук открывшейся двери, и с интересом посмотрел на вошедшего.
Охранявший арестованного альбинос внезапно резко подтянулся, и отдал честь на общепринятый в космофлоте манер, чуть коснувшись двумя пальцами нашивок на левом рукаве мундира.
Вошедший гуманоид, явно рангом выше, с интересом глядя на пилота и не поворачивая головы к дежурному, скомандовал:
– Вольно, капрал.
Альбинос с видимым облегчением расслабился.
Старший взял стул и не спеша опустился перед пленником. По-прежнему не поворачиваясь, обратился к подчиненному:
– А скажите мне, уважаемый, почему у вас арестованный в крови?
Капрал посмурнел. Зло и неодозначно косясь на Горского, отчеканил:
– Не могу знать, господин Полковник, видимо неудачно с трапа сошел!
– У тебя все неудачно с трапа сходят, либо в коридоре спотыкаются. Оставьте нас.
– Вы уверены в том, что…, – начал, было, альбинос, но был резко одернут начальником:
– Я сказал – оставьте!
Тот нервно кивнул:
– Снять с пленного наручники?
Алексей, по-прежнему молча, но с надеждой перевел взгляд на полковника. При капрале говорить он не хотел, а вот руки в наспех и туго застегнутых браслетах затекли уже порядочно.
Однако Полковник не торопился. С легкой усмешкой, адресованной скорее пилоту, нежели капралу, проговорил:
– Ну, где же здесь вы видите пленника? Перед нами скорее задержанный, к тому же так рьяно добивающийся внимания. Что ж, молодой человек, как вас по званию?
– Капитан, – ответил Горский, глядя ему в глаза.
Тот довольно кивнул.
– Капитан… Не тот ли Капитан, который в прошлое свое появление на нашей планете вместе со своей командой головорезов похитил одну очень ценную для нашего правительства вещь?
При слове «головорезы» Алексей чуть не заржал в голос. Та еще команда была: находящийся при смерти пилот, т.е. он сам, избитый Старик, испуганная Алиса и маленький кот.
Вспомнив друзей, космонавт ощутил, как его сердце тоскливо сжалось. С горькой усмешкой он помотал головой:
– Если быть точным, вы не совсем правы. Но если позволите – время меня крайне поджимает. И я хотел бы рассказать, чем было вызвано мое добровольное, подчеркну, появление здесь.
– Добровольно, молодой человек, под арест не спешат. Вы либо сумасшедший, либо отчаянный. К которому из двух определений вас стоит отнести, господин..?
– Горский. Поверьте, мой разум в полном порядке. И если разрешите объяснить мне причину, по которой я сейчас нахожусь перед вами – то она проста: мне нужна помощь.
Полковник вздернул бровь:
– Помощь? Довольно странный способ просить о помощи, вам не кажется?
– К сожалению, другого я не придумал. Повторюсь, время меня крайне поджимает.
– Капитан, чего же вы добиваетесь?
Алексей внимательно посмотрел командиру в глаза, и четко произнес:
– Мне нужна армия.
Полковник не дрогнул, молча переваривая услышанное, а потом самозабвенно захохотал:
– Нет…. Вы все же явно не в себе, капитан! – сказал он, отсмеявшись.
Алексей сидел, не шелохнувшись, в ожидании, когда гуманоид успокоится. Все еще улыбаясь, тот проговорил: