Еще в день приезда Кристоф прикрепил на воротах Храма Древней Веры объявление, оповещающее о его прибытии, и уже на следующее утро читал проповедь. Его совершенно не беспокоило то, что часть местных жителей неграмотна и не может понять смысл написанного. Приезд инквизитора такого уровня для любого провинциального городка становился событием, и эта новость среди горожан распространялась с непостижимой скоростью.
Со дня первой проповеди у еретиков появлялась возможность в течение месяца прийти с покаянием. Такие люди получали прощение и считались вставшими на путь истинный. Местные жители из числа тех, кто себя еретиком не считал, были обязаны донести на своих знакомых, подозреваемых в богомерзких делах. Никто не требовал, чтобы доносы подписывались, но многие доносчики добросовестно ставили под текстом свои инициалы, демонстрируя тем самым нарочитую добропорядочность. Целый месяц глава суда читал сыпавшиеся на него со всех сторон сплетни. Каждый донос регистрировался нотариусом и им же подвергался тщательной проверке с целью исключения откровенной клеветы.
На ведение судебного дела выделялось не больше месяца, и по истечении этого срока обвинитель и судья в одном лице был обязан отослать отчет в Верховный суд страны, возглавляемый королем.
Шреве не нравилось, что правитель вмешивается в религиозные вопросы. Долгими вечерами размышлял Кристоф о взаимоотношениях духовенства, несущего людям учение Флэа, и короля: «Кому дано право поставить на человека клеймо еретика? Только служителям Храма Древней Веры – хранителям божественных истин. Однако им не даны полномочия карать. После вынесения приговора Храм Древней Веры должен передать еретика на суд мирской. Но что в этом случае обязан предпринять король? Казнить во имя божественной истины, хранителем которой он не является? А если учение отступника не причиняет никому вреда? Имеет ли тогда король право принуждать?»
Последнюю ночь Заред так и не удалось заснуть. Она лежала на кровати и смотрела на облупившийся потолок до тех пор, пока темнота не скрыла все его изъяны. В таком состоянии ее застал рассвет. Пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей, Заред вспоминала свое прошлое. Перед глазами проплывали картинки солнечного луга, на котором она играла со сверстниками, песчаный берег реки, где маленькая девочка училась плавать, и очень важное для нее событие – охота на ветвисторога.
Это были могучие, красивые животные. Их шкура ценилась много выше шкуры волка или лоборога. Отец и дочь должны были преследовать благородное животное, вооруженные лишь острыми охотничьими ножами. Три дня и три ночи длилась погоня по следам статного самца с раскидистыми, как крона молодого дуба, рогами. Иногда Заред казалось, что ее легкие не выдержат изнурительно бега, а ноги подломятся. Но она делала шаг, потом еще один, затем переходила на бег, и погоня продолжалась.
Вконец измотанные, едва держащиеся на ногах, отец и дочь настигли дикого зверя лишь на исходе третьих суток. Заред ужасно не хотелось убивать это прекрасное животное. Отец вопросительно смотрел на дочь.
– Я не могу, – Заред виновато опустила голову, не в силах выдержать пристального родительского взгляда.
Девушка была готова выслушать любые упреки, но при этом твердо решила не участвовать в убийстве. Именно в убийстве, потому что животное даже не сопротивлялось.
Заред сжалась в комочек. Внезапно она почувствовала, как тяжелая отцовская ладонь ласково поглаживает ее по голове. В этот миг Заред вновь ощутила себя маленькой девочкой, удобно устроившейся у охотничьего костра в предвкушении сказки.
– Ты выдержала испытание, – голос отца звучал тихо и устало. – Теперь я уверен, что мне никогда не будет стыдно за свою дочь.
Заред подняла голову и посмотрела отцу прямо в глаза, как в те далекие годы, когда она была еще совсем маленькой, и многообразие окружающего мира рождало в детской головке множество вопросов. Возможно, ей и показалось, но в тот миг родительский взгляд стал чуть-чуть влажным.
Треск сучьев прервал разговор отца и дочери. Охотники мгновенно обернулись, ища глазами источник опасности. Но ее не было – это почуявший свободу зверь ринулся прочь…
Заред не заметила, как задремала. Только во сне она могла встретиться со своим отцом, которого ей так не хватало. Особенно сейчас. Чуткий утренний сон был нарушен скрипом открываемого замка и лязгом засова. В комнату вошел Трей Паркер – начальник караула, в сопровождении двух подчиненных.