Откуда только силы взялись? Сонный морок бледной ночи был сорван, как липкие путы. Иволгин встрепенулся.
Бросился к проходу между домами, где только что мимолетно увидел тот дивный образ, который так долго не давался его воображению. Он успел ровно настолько, чтобы заметить, как незнакомка скрывается в арке, ведущей на соседнюю улицу. Со всех ног кинулся следом. Под ноги попался какой-то ящик, брошенный посреди двора. Художник споткнулся об него. Едва не растянулся на мокром от росы булыжнике. Устоял на ногах. Прихрамывая – видимо, потянул сухожилия – продолжил бег. Дивное видение кануло в наливающейся утренним сиянием пустоте. Иволгин не сразу понял, что очутился на набережной. Словно две отливающих сталью полосы протянулись вправо и влево, отражаясь одна в другой. Вдали смутно темнели дымчатые силуэты строений Ветроградской стороны. Крепость на Заячьем острове все отчетливее прорисовывалась на фоне неба, медленно приобретающего золотистый оттенок. Ангел на шпиле Морского собора вспыхнул в лучах восходящего солнца.
Гарик Иволгин не был бы художником, если бы на миг не задохнулся от всей этой красоты. Он даже позабыл о цели своей неуклюжей погони, остро сожалея, что не захватил с собой хотя бы блокнота и карандашей, но в следующее мгновение вспомнил, что сейчас ему не до этюдов. Силуэт неизвестной в белом платье, словно бабочка, мелькал в полосах света, пролегающих между дворцами Императорской линии. Теперь он не должен упустить ее. Даже если это ошибка. Иволгин припустил следом, хотя вывихнутая нога с каждым шагом болела все сильнее. Блеклое небо колдовской ночи медленно наливалось синевой. Редкие облака порозовели. По набережной проехали первые автомобили. Незнакомка никуда не спешила. Она шла вдоль парапета, легонько касаясь его пальцами тонкой руки. При этом она смотрела на реку, лишь иногда оборачиваясь на шорох шин проезжающей машины. В эти мгновения художник мог видеть ее профиль, и всякий раз его сердце начинало биться раненой птахой.
Если бы не нога, Иволгин догнал бы девушку в два счета, но ускорить шаг у него не получалось. Окликнуть ее художник тоже не решался. Вдруг он все-таки ошибся. Обернется незнакомка, и чары, навеянные бледной ночью, рассеются. Вместо Золушки окажется какая-нибудь симпатичная, но, увы, немолодая дама, любительница ночных прогулок. Таких в это время года много – и уроженок Ветрограда, и приезжих. Иволгин ничего не имел против романтически настроенных дам бальзаковского возраста. Наоборот – он всегда с удовольствием рисовал их, но сейчас ему нужна была только его Золушка, а та должна быть совсем юной. Не умея догнать незнакомку, шаг которой был легок, почти невесом, художник разглядывал ее издали. Белое платье на ней выглядело, мягко говоря, старомодным – пышная колоколом, плавно колышущаяся из стороны в сторону юбка, узкий лиф, рукава чуть выше локтей, отороченные кружевами. Похоже было, что незнакомка неравнодушна к историческому костюму.
Это открытие воодушевило Иволгина. Ведь и его Золушка должна носить одежки трехсотлетней давности, со всеми их фижмами, корсетами, распашным и глухим платьями. Причем все это должно сидеть на ней естественно, а не так, как на девицах, завлекающих туристов фотографироваться на фоне Осеннего дворца. Кем бы ни оказалась девушка, порхающая впереди, громоздкое по меркам нынешнего века одеяние выглядело продолжением ее тела, а не причудой романтической натуры. Художник почти уже не сомневался в том, что пытается настичь именно ту, которую он так долго искал. Осталось только набраться храбрости и окликнуть ее. Должна же она понять, что этот странный тип, преследующий ее по утренней набережной, не маньяк и не искатель амурных приключений… А впрочем, почему – должна? Кому должна? Скорее всего, она пошлет его подальше и уйдет. И это в лучшем случае…
– Простите, девушка! – услышал он собственный, перехваченный от волнения и долгого молчания голос. – Остановитесь на минутку. Мне нужно поговорить с вами. Поверьте, в моих намерениях нет ничего дурного. Если опасаетесь, я не стану подходить близко. Я подвернул ногу и за вами мне не угнаться…
Незнакомка замедлила шаг, медленно повернулась на каблуках и взглянула ему в лицо. У Иволгина подкосились ноги, на которых он и так еле стоял. Скитания по ночному городу, безумная погоня за незнакомкой – все было не напрасно. Перед ним, горделиво выпрямив стан и чуть-чуть наклонив голову, стояла… Золушка. И она была даже лучше, чем ему представлялось. Пораженный этим, художник забыл о собственном обещании не приближаться. Как сомнамбула, шагнул к ней. Девушка отступила на шаг, подняла правую руку, на безымянном пальце которой сверкнуло в лучах восходящего солнца кольцо. Острый лучик света кольнул Иволгина в глаза, он невольно зажмурился, а когда проморгался, Золушки нигде не было.