Все это движение создавало ощущение небывалой сутолоки. Изветскую першпективу и триста лет назад переполняли люди и экипажи, но по сравнению с бедламом, царившим ныне, в те патриархальные времена она была почти пустыней. Удивительно, как только эти громоздкие повозки не сталкивались между собой и не давили людей, которые то и дело бросались им наперерез? Впрочем, вскоре Ася заметила, что ее спутник останавливает свой экипаж, когда на столбах, что стоят вдоль дороги, вспыхивает красный свет. То же проделывали возницы и других повозок. Весь поток машин на некоторое время замирал, и тогда пешеходы, нетерпеливо жмущиеся у поребрика тротуара, срывались с места и пересекали проезжую часть мостовой. Потом красный свет сменялся желтым, а желтый – зеленым. Пешеходы снова останавливались, а экипажи, взрыкивая и выбрасывая струи сизого дыма, продолжали свое не слишком быстрое движение.
Машина Иволгина выбралась из общего потока, свернув в одну из боковых улиц. Здесь механических повозок было меньше, чем на першпективе, и движение стало более бойким. Через небольшой промежуток времени экипаж живописца вкатился на мост и спустя еще несколько минут свернул на Корабельную набережную. Ася печально вздохнула. Ее второе путешествие в грядущее близилось к завершению, но сожалела она не об этом, а о том, что придется расставаться с этим милым, внимательным, немного наивным мужчиной. Больше позировать она ему не станет. Зачем продолжать это странное знакомство, которое не приведет ни к чему хорошему? Уж лучше пусть будет Брюс. Он колдун. Он осыплет ее златом и скрасит остаток дней своими темными кудесами. Может ли сирота, не имеющая средств к существованию, мечтать о большем?
Живописец остановил свою повозку возле ограды Предтеченской церкви. Помог Асе выйти. Наступила минута расставания. Девушка не знала, что сказать. Проще всего было поблагодарить любезного кавалера за то, что подвез, и попрощаться, но она не хотела так уходить. Нужно было найти какие-нибудь теплые и при этом ни к чему не обязывающие слова. Как назло, ее спутник тоже молчал. Его глаза смотрели на нее с тем умилительным выражением, по которому Анна Болотная безошибочно определяла влюбленность. Слишком часто ей приходилось видеть этот лихорадочный блеск, и слишком хорошо она знала цену такой влюбленности. Юноши, почтенные отцы семейств, дряхлеющие вдовцы – все они воспламенялись при виде нее, словно порох, и так же быстро прогорали, хотя даже самую пылкую страсть она оставляла без ответа, принимая только внешние знаки внимания. Асе не хотелось, чтобы живописец Иволгин прошел тот же путь.
– Благодарю за то, что подвезли меня на своей чудесной машине, – произнесла она, приседая в поклоне.
– Вы чрезвычайно любезны, если называете эту дряхлую колымагу чудесной, – откликнулся он. – Если вы не против, мы могли бы обменяться номерами телефонов.
Гостья понятия не имела, о чем толкует собеседник, но догадалась, что речь, видимо, идет о способе, каким в этом столетии люди договариваются о поддержании дальнейшего знакомства.
– Я напишу вам письмо, господин Иволгин, – сказала Ася, – и пришлю с лакеем.
Она солгала, но живописцу показалось, что она шутит. Он вымученно улыбнулся и проговорил:
– Договорились. С нетерпением буду ждать вашего лакея. Надеюсь, он будет расторопнее телефона.
Колдун не заставил себя ждать. На этот раз он не стал присылать письма, а явился сам. Ася только что спровадила князя Пустовойтова. Старый ветреник поджидал свою содержанку в гостиной дома, который он же и предоставил в ее пользование. Попрощавшись с живописцем Иволгиным, девушка шмыгнула за церковную ограду и уже под ее защитой перешла в свой век. Когда она добралась до своего жилища и узнала, что в гостях у нее Николай Эмпедоклович, то едва не застонала от досады. Меньше всего она хотела сейчас видеть этого престарелого салонного шаркуна. Ей едва удалось переодеться и слегка привести себя в порядок. Потом пришлось битых два часа выслушивать болтовню своего благодетеля, сражаясь с собственными веками, которые неумолимо смыкались. Ведь Анна Болотная не спала целую ночь. Едва их светлость изволили отбыть восвояси и Ася уже приготовилась было пасть в объятия Морфея, как лакей доложил о том, что прибыл с визитом господин Брюс.