Заговорил Голик:
— Может, ты не спал, но и не до конца проснулся. В темноте можно было перепутать Сисси с Бэй.
Возможно, но вряд ли. Они были маленькими. Но было понятнее, когда Бэй перепутала Сисси с Хейзел, бегущей по лесу.
— Я знаю, что видел, — пробормотал Тео, но, к счастью, не спорил.
Когда они добрались до первого дракона у границы, они разделились. Они с Эдди шагали бодро и считали. Несколько драконов шевелилось и вставало на лапы, когда они проходили, но отступали, когда их пленники отходили в пределы невидимого круга.
Она глубоко вдохнула, вбирая знакомые запахи сосны и испарений леса, полного жизни.
Эдди озирался, запоминал виды. Сначала. После пятого дракона он все чаще смотрел на ее лицо, но когда считал, что она отводила взгляд. Его пальцы подрагивали, он выглядел так, словно хотел что-то сказать.
Она ждала. Пара белок шумела и бегала среди ветвей, уклоняясь от паутины и проходя над головой другого дракона. Их тут никто не держал. Бедные ткачики. Как и все драконы, они страстно ненавидели магию, но из-за проблем с полетами они не могли миновать каменных стражей. Они были в ловушке, как люди.
Она насчитала еще три дракона, и Эдди все еще молчал. Она могла ошибаться, но узнать можно было только одним способом.
— О чем ты думаешь? — спросила она.
Эдди посмотрел на Гвен испуганно, забрел в папоротники. Он выбрался оттуда, склонил голову и взглянул на нее краем глаза.
— Просто размышлял… — он кашлянул. — Я хотел спросить у тебя… не важно.
Его лицо пылало от ушей до шеи.
— Ты можешь спрашивать у меня, — что могло вызывать у него такое неудобство?
Робкая улыбка появилась и пропала. Он выдохнул, а потом заговорил едва слышно:
— Я просто думал, сможешь ли ты держать меня за руку, как вчера.
Ее лицо стало горячим. Она не хотела, чтобы он не так понял вчера. Она пыталась поддержать его, или это было что-то большее? Гвен прикусила губу.
— Я долго был один. Ты не можешь представить, как это приятно, как по-человечески знать, что рядом кто-то есть, — его плечи опустились. — Знаю, между тобой и Тео может что-то быть, но в этом ничего такого. Я просто… — он вздохнул и пробубнил. — Я звучу жалко. Забудь.
Она обхватила его грубую теплую ладонь своими, и его ладонь подошла прекрасно, хоть она и не хотела этого признавать.
— Я не хотел заставлять тебя виной, — сказал он.
— Я ничего не делала из вины, — она посмотрела на него, надеясь, что он поймет это по ее лицу.
Его губы изогнулись в улыбке, хватка стала крепче, и он заправил волосы ей за уши. Она должна была найти способ, как не пускать волосы в лицо.
Он замедлился и указал на серую полоску среди листвы.
— Еще один. Уже десять, — они стояли через равные промежутки. Стояли ли они так, чтобы прикрывать другого, или теперь в линии была брешь? Тео и Голик скажут им потом, когда проверят свою половину.
Она вздохнула. Что она с ними сделает? Ей нужно поговорить с Тео, уговорить его найти себе другую. Но, как он сам говорил, никого больше не было. Никогда не было. Может, если Эдди вернется на место наследника, Тео будет не так стремиться найти идеальную жену и королеву. Она такой не будет.
Говорить с Голиком было бесполезно.
Она хотя бы могла говорить с Эдди. Убедиться, что он знает, что между ней с Тео ничего нет.
— Между нами ничего нет, ты же знаешь.
Это звучало даже нагло.
Счастье на его лице увядало.
— Ага. Знаю.
Слишком нагло.
— Я про меня и Тео.
— Ох.
— Он ревнует. И не только. Он очень старался найти тебя, но при этом пытался занять твое место. Ты теперь здесь, и что ему остается? Ты заберешь роль, которой у него и не должно было быть, и влюбился в девушку, что понравилась ему. Даже не знаю, любит ли он меня, или кем я для него являюсь. Он сказал, что я была бы хорошей королевой, но не говорил, что я буду хорошей женой.
Она не собиралась говорить все это.
— Ты мне нравишься. Я… люблю тебя. Ты ведь это знаешь?
Я знаю то, что вижу.
Он нахмурился.
— О чем ты?
— Я вижу, как ты обходишься со мной, как угадываешь, что мне нужно, раньше, чем я это понимаю. Как наблюдаешь за мной. Ты словно слушаешь меня, даже когда я не говорю. Но откуда мне знать, что это настоящее? Откуда мне знать, что это не зелье заставляет тебя говорить так и поступать так, чувствовать так?
Он почесал подбородок. Открыл рот, чтобы заговорить. Закрыл его.
— Я никогда не влюблялся раньше. Не было на это времени. Я не знаю, как это должно ощущаться. Но я знаю, как ощущал себя до того, как снял повязку, как я ощущал себя четыре лета назад, но сильнее, и потом я ощущал это же. Может, зелье выветрилось, — он сделал паузу. — Может, оно не работает, если ты уже любишь человека, на которого посмотрел.