Они начали прибывать в десять часов утра, кто верхом, кто по воде, и каждого полковник Верни встречал вальяжным поклоном и высокопарной речью и препровождал его в вестибюль, где стояли сэр Чарльз Кэрью и обе живущие в доме благородные дамы.
Сидя на седельной подушке за спиной своего отца, майора Майлса Кэррингтона, главного землемера колонии, приехала мистрис Бетти Кэррингтон, лучшая подруга мистрис Патриции Верни. Ее милое серьезное личико, задумчивый взгляд, гладкие темные волосы, а также платье из неяркого шелка и скромно прикрывающий грудь батистовый платок оттеняли лучезарную красоту Патриции, облаченной в блестящий атлас и богатые кружева, с чуточкой румян на гладких щеках и продолговатой черной мушкой под левым виском.
Две девушки встретились, как подруги, не видевшие друг друга много лет, и действительно, они не виделись почти неделю.
Прибыли все гости, кроме одного. Полковник Верни забеспокоился, отправил служанку взглянуть на кухонные часы и послал своего секретаря на верхний этаж, дабы посмотреть из окна, из которого был виден длинный участок того, что из вежливости именовалось здесь столбовой дорогой.
Секретарь воротился и что-то шепнул своему хозяину.
— Слава Богу! — воскликнул тот. — Я боялся, что его махина завязла в Двухмильном приливном болоте или опрокинулась в овраг, что пересекает Чертов путь. Господа, показалась карета губернатора. Не выйти ли нам на крыльцо, дабы подождать там его превосходительство?
Из облака пыли, довольно быстро приближающегося к дому, ветерок доносил громыхание и звон. Затем пыльный участок дороги сменился травянистым, облако, рассеявшись, унеслось, словно хвост кометы, и из него выкатилась громоздкая, обильно украшенная позолотой карета, влекомая шестеркой лошадей с красными лентами, вплетенными в гривы и хвосты, и сопровождаемая верховыми в роскошных ливреях. Поколыхавшись на зеленых подъемах и спусках, карета наконец остановилась у колоды для посадки на лошадь, поставленной у ворот.
С запяток кареты спрыгнули два лакея, распахнули ее дверь и опустили короткую лесенку. По ступенькам, с манерной грацией кавалера, танцующего куранту[19], ступая ногами в бордовых чулках, спустился на редкость осанистый господин, богато одетый, с кружевным платком в одной руке и украшенной драгоценными камнями табакеркой в другой.
Полковник Верни встретил его низким поклоном и улыбкой, после чего они обнялись, ибо были старыми друзьями.
— Мой дорогой губернатор!
— Мой дорогой полковник!
— Я счастлив принимать ваше превосходительство в моем скромном доме.
— Мой дорогой полковник, я счастлив быть здесь. О, Боже, поистине владение единственным экипажем в нашей колонии — это весьма обременительная честь. Я уже думал, что ужин завершится и гости начнут выпивать на посошок, покуда я, подобно улитке, несущей на себе свой домик, буду ползти по этим, так сказать, "славным и приятным дорогам", как я именую их в своей книге. Вижу, что у вас тут собралась добрая компания — Ладуэлл, Фицхью, Кэри, Энтони Нэш, мой старый враг Лоренс, Уормли, наш бывший пуританин Кэррингтон и его прелестная дочь, а еще молодой Пейтон и этот красавчик — ваш то ли племянник, то ли кузен. Клянусь честью, он весьма похож на меня в его возрасте. Этакое порождение Люцифера и Далилы с железной рукой в бархатной перчатке. Я слыхал, что он близок к королю, Бэкингему, Киллигрю и прочим из их удалой шайки. Иными словами, "частенько нам приходилось слышать, как бьет полночь"[20], не так ли?
С этими словами губернатор в великолепном расположении духа с юношеским проворством взбежал по ступенькам террасы и с цветистыми комплиментами поцеловал ручки обеих хозяек дома и мистрис Бетти Кэррингтон. Затем он учтиво поздоровался с собравшимися дворянами, и вся компания перетекла в живительный полумрак вестибюля, а оттуда — в гостиную, где в ожидании обеда завязалась беседа о погоде, состоянии посевов и последних скачках.
Когда обед был подан, губернатор, взмахнув своим дорогостоящим носовым платком, предложил руку молодой хозяйке дома, и они первыми вошли в столовую, где дворецкий, старый Хамфри, препроводил гостей на отведенные им места. Кавалером мистрис Бетти Кэррингтон был сэр Чарльз Кэрью, чьим медовым речам она внимала с благоговейным трепетом, гадая, могут ли быть правдой все те невероятные истории, которые рассказывали об этом красивом и сладкоречивом господине.
20
Уильям Шекспир "Генрих IV", часть 2, акт III, сцена 2