— Этому индейцу была нужна помощь. Почему же я, по-твоему, не должен был ему помогать? — удивился Лэндлесс.
— Потому что праведный муж написал: "Прокляты язычники, что обитают в сей земле".
Лэндлесс улыбнулся.
— Стало быть, находящемуся в крайности индейцу ты бы не помог. А что, если бы это был негр?
— Прокляты и негры! Ибо сказано в Писании:
И вы, Ефиопляне, будете избиты мечом Моим[27].
— А квакер?
— Прокляты и квакеры! Ибо они есть глупые голуби без сердца[28].
Лэндлесс рассмеялся.
— Ты проклял всех угнетенных нашей страны. Полагаю, свои благословения ты приберег для властей предержащих.
— Для властей предержащих? Да обрушатся на них казни египетские и да выльются на них семь чаш гнева Божия, о коих говорит Апокалипсис!
Будь прокляты они все, от молодого Карла Стюарта до этого тирана, прелатиста[29] и сына погибели Уильяма Беркли! Да станут ругательными имена этих выродков! Государи их суть львы рыкающие, судьи их суть волки хищные, а священники их оскверняют храмы. Да истребится плоть их, пока они стоят на ногах своих, да истребятся очи в глазницах их, да истребятся языки в их ртах, и да будет среди них плач и скрежет зубовный.
— Ты магглтонианин?
— Истинно так! Последователь праведного Людовика Магглтона и еще более праведного Джона Рива, у коего Людовик был всего лишь устами, подобно тому, как Аарон был устами Моисея. Они и есть два свидетеля Апокалипсиса, они суть "две маслины и два светильника, стоящие пред Богом земли". Это им и их последователям дано Господом проклинать и не щадить и пророчествовать против народов, и колен, и языков, и племен, на коих наложено начертание зверя. А посему я, Уингрейс Порринджер, свидетельствую против людей сей земли: против прелатистов и папистов, пресвитериан и индепендентов, баптистов, квакеров и язычников; против государей, губернаторов и сильных мира сего; против тех, кто именует себя плантаторами и попирает Божий виноградник; против их сынов и их дочерей, кои "надменны и ходят, подняв шею и обольщая взорами, и выступают величавою поступью и гремят цепочками на ногах"[30]. Будь они все прокляты! Воистину они будут, как Содом и Гоморра, достоянием крапивы, соляною рытвиною, пустынею навеки![31]
— Похоже, твои проклятия не возымели действия, приятель, — сказал Лэндлесс. — Как говорится, проклятия имеют свойство обрушиваться на голову того, кто их изрыгает. Сдается мне, что твои вернулись к тебе в виде раскаленного железного тавра.
Мужчина поднес к лицу ладонь, похожую на кисть скелета, и погладил красную букву.
— Это клеймо, — сухо молвил он, — мне поставили, когда я сбежал во второй раз. После первого меня просто высекли. После третьего меня обрили налысо и надели вот эти кандалы. — Он поднял ногу и показал на железное кольцо на лодыжке. — А после четвертого прибили мои уши к позорному столбу — оттого на них и образовались эти прелестные шрамы.
Лэндлесс невесело рассмеялся.
— А что было после твоей пятой попытки?
Мужчина искоса посмотрел на него.
— Пятой попытки я не делал, — тихо ответил он.
Несколько минут они работали молча, затем мастер Уингрейс Порринджер сказал:
— Меня отправили на плантации, ибо я вопреки Акту о единоверии (да будут прокляты и он, и те, кто его сочинил) посетил молитвенное собрание гонимой и павшей духом горстки прихожан, только и оставшейся от народа Божьего. А в чем провинился ты, друг, ведь ты, я полагаю, явился сюда не по своей воле, раз уж ты не деревенщина и не дурак?
— Я попал сюда из Ньюгейта, — отвечал Годфри, немного помолчав. — Я каторжник.
Рука скелетообразного мужчины, отрывающая пасынок, застыла, он медленно поднял взгляд на фигуру своего собрата по несчастью, всмотрелся в его лицо, затем так же медленно отвел глаза, покачав головой.
— Хм! — произнес он. — Похоже, с моего времени ньюгейтское общество изменилось в лучшую сторону.
Они трудились, ничего не говоря, пока не дошли почти до самого конца сдвоенного ряда табачных растений, после чего магглтонианин сказал:
— Полагаю, ты слишком молод, чтобы тебе доводилось участвовать в войнах?
— Я сражался в битве при Вустере[32].
32
Битва при Вустере (з сентября 1651 года) — решающее сражение гражданской войны между армией парламента во главе с Оливером Кромвелем и армией роялистов во главе с Карлом II. После этой битвы Кромвель захватил Шотландию.