— А как же! Он горел желанием увековечить свое хорошенькое личико на холсте.
— Да, я знаю, что он настаивал на том, чтобы ты написала его портрет. Именно этим он мотивировал свой приезд, и этой версии он придерживался, когда его допрашивал коронер. Но мы же знаем, что Эсмонд тактичен — как я могла об этом забыть. Он вряд ли так скоро пожалует к тебе с визитом.
— Вряд ли он так уж тактичен, если сумел так тебя заворожить.
— Я считаю, что он восхитителен. Он идеально тебе подходит.
— Неужели этот повеса француз мне подходит? Я польщена.
— Ну же, признайся, что тебе и самой хочется написать его! портрет. Во всяком случае, граф — прекрасная модель для портрета.
— Последние шесть лет я только и делала, что писала портреты. Сейчас даже заказ королевского двора меня не соблазнил бы.
— Жаль, что ты закончила портрет леди Шербурн. Но знаешь, что странно: он не висит у них ни в гостиной, ни в каком-либо другом месте, где его можно было бы увидеть. Его вообще никто не видел.
И не увидит. Лейла еще не забыла визит в ее студию лорда Шербурна и то, с какой яростью он втыкал булавку в портрет своей жены. Лейла даже Фионе об этом не рассказала. Но ведь и Эсмонду тоже! И хотя она включила в список имя графа, с Эсмондом они говорили лишь о Дэвиде.
— Впрочем, никто в свете этим не удивлен, — увлеченно продолжала Фиона. — Ни для кого не секрет, что Шербурн зол на свою жену — и очень скоро весь Лондон понял почему. Разве можно такое удержать в секрете? Шербурн должен был хоть как-то отреагировать на то, что с ней произошло.
— Я не в курсе городских сплетен, но могу догадаться, о чем речь. Полагаю, это как-то связано с Фрэнсисом? Что произошло? Что и обычно? Леди Шербурн была его очередной победой?
— Именно так все думают. Долгое время Шербурн был постоянным спутником Фрэнсиса во всех похождениях, а потом, совершено неожиданно, порвал с ним. К тому времени Шербурны уже находились в состоянии войны — они жили в разных апартаментах своего огромного дома, графиня перестала выходить в свет, а граф, напротив, не появлялся дома.
«Значит, эта связь стала известна всем, — подумала Лейла. — Скорее всего и Эсмонд о ней слышал».
— Мне очень жаль. Леди Шербурн очень мне нравилась. Прелестная девушка с золотистыми локонами и большими голубыми глазами. Такая невинная — и такая одинокая. Я понимаю, почему Фрэнсис не устоял. Но даже он должен был как следует подумать, ведь Шербурн пользуется большим влиянием. Если, как ты говоришь, он унизил Фрэнсиса…
— Да, а за Шербурном последовали и другие. Так что Фрэнсис получил то, что заслужил.
Фиона никогда не делала секрета из своей нелюбви к Фрэнсису. Но еще никогда Лейла не слышала такой горечи в голосе подруги.
— Не делай удивленных глаз, — рассмеялась Фиона. — Ты знаешь, что я презирала Фрэнсиса. Так же как и ты.
— Ты так это сказала… — смутилась Лейла. — Я просто подумала: может, он тебя оскорбил?
— В Париже я наблюдала за тем, как Боумонт ведет себя по отношению к тебе. Здесь я видела, как он использует и причиняет боль тем, кого я люблю. Шербурн в общем-то болван, но он был прав, оттолкнув от себя Фрэнсиса. Это животное давно надо было изгнать из приличного общества. Полусвет был лучше подготовлен к тому, чтобы справляться с его выходками. Там никто не страдает и браки не рушатся. К тому же жрицам любви платят за их неприятности.
— Мне тоже хотелось, чтобы он придерживался только профессиональных девиц, — сказала Лейла. — Но разве я могла на него как-то повлиять?
— Знаю, моя дорогая, — смягчилась Фиона. — Никто и не думает винить тебя.
— И все же я корю себя за то, что вовремя не догадалась, что он добивается леди Шербурн. — Лейла невесело рассмеялась. — Я могла бы разыграть ревнивую жену, и это, возможно, испугало бы ее: ведь она так молода и неопытна. Но мне и в голову не могло прийти, что Фрэнсис предаст Шербурна, который был не только его постоянным спутником, но и весьма влиятельным человеком в свете.
— Это было фатальной ошибкой Фрэнсиса. Он словно напрашивался на неприятности.
Лейла стояла у окна и наблюдала за тем, как сгорбленная старушка, еле передвигая ноги, переходила на другую сторону площади.
— Фрэнсису было всего сорок лет, а он выглядел развалиной. — Она вздохнула. — Сам развалился на глазах и после себя оставил руины.
— Похоже, что Шербурны были последней руиной. И сегодня мне придется увидеть собственными глазами то, что осталось от этого союза. А может, они помирились? Вместе их никто не видел с самого Рождества.
— Я ни о ком ничего не слышала. Я и так мало где бывала, только с тобой, но и тогда ничего… не замечала.
Нарочно не замечала, подумала Лейла. Она ничего не хотела ни знать, ни видеть, ни даже строить догадки.
— Да, дорогая. И поскольку ты нигде не бывала, ты не слышала, что Шербурн заказал колье с сапфирами в самом дорогом магазине в Лондоне и собирается забрать его сегодня. Если этого колье не будет сегодня на шее его жены, можно будет с уверенностью сказать, что примирение не состоялось. В таком случае, я думаю, увижу его на мраморной груди Хелены Мартин завтра в театре. Ходят слухи, что Шербурн оттеснил Малькольма Гудриджа и других богатых котов, добивавшихся благосклонности этой девки.
— Если бы он не волочился вместе с остальными котами за такого рода девицами, его жена не попала бы в лапы Фрэнсиса. Вина целиком на Шербурне. И это жестоко наказывать ее.
— Попытаюсь сказать ему сегодня об этом. — Фиона встала. — Но для этого мне надо выглядеть как можно лучше. Моей горничной придется потратить несколько часов, чтобы привести меня в надлежащий вид. Ты даже не представляешь себе, как это замечательно — одеваться самой.
— И как это «замечательно» получается у меня. Если бы твоя горничная сейчас меня увидела, ее хватил бы удар, и это при том, что я сегодня очень старалась.
— У тебя, как всегда, артистический вид, но ты довольно бледна. — Фиона взяла Лейлу за руку. — Надеюсь, я не слишком тебя расстроила своей болтовней о Фрэнсисе?
— Не говори глупостей. Если я и бледна, так только от обжорства.
— Ты и вправду чувствуешь себя хорошо?
— Тебе не идет роль заботливой мамаши. Если я заболею, непременно позову тебя понянчиться с собой.
Фиона так комично изобразила на своем лице ужас, что Лейла расхохоталась.
Проводив Фиону до дверей, Лейла вернулась в студию и села за стол. Она положила перед собой альбом и попыталась сосредоточить внимание на своих неопрятных книжных полках. Однако вместо этого на бумаге появилась старушка, переходившая улицу, потом карета, въехавшая на площадь как раз в тот момент, когда старушка завернула за угол. Очень элегантная, сверкающая лаком карета.
Когда-то давным-давно таким был Фрэнсис: элегантным, сильным и уверенным в себе. А Лейла была испуганной девочкой. Боумонт представлялся ей рыцарем в сверкающих доспехах, который увез ее далеко, чтобы прожить с ней долгую счастливую жизнь, но все получилось не так, как она мечтала, — Фрэнсис очень изменился. Легкая парижская жизнь со всеми ее пороками развратила его. Медленно, год за годом, Париж тянул Боумонта все ниже и ниже, на самое дно.
Фиона не могла этого понять. Она не знала Фрэнсиса таким, каким он был вначале, когда только появился в жизни Лейлы.
— Она не понимает, — тихо сказала Лейла, и ее глаза наполнились слезами. — Когда-то ты был хорошим. Но это так легко… поскользнуться. Так дьявольски легко.
Слеза упала на альбом.
— Черт, — пробормотала Лейла. — Плакать по Фрэнсису. Какая нелепость.
Но упала еще одна слеза, и еще, и, наконец, Лейла позволила себе разрыдаться — какой бы это ни было нелепостью и каким бы Боумонт ни был животным. Потому что она знала его, когда он был хорошим, и если по нему не поплачет она, то этого не сделает никто.
Глава 7
На этот раз, когда он вошел в студию, мадам не захлопнула альбом для эскизов. Лейла лишь подняла глаза и Исмал понял, что ее мысли были где-то далеко. Заметил он и то, что ее веки припухли и были красными. Она плакала.