— Ты полагаешь, что можешь вить из меня веревки? С помощью еды и постели. Словно я какое-нибудь животное. Словно у меня нет никаких духовных запросов. — Он обнял ее. — Это не совсем так, но ты близка к правде. Я приду, когда наступит ночь.
Зачем он только обнял ее? Это было роковой ошибкой. Отпустить ее было почти невозможно. А когда он ее поцеловал, одним поцелуем уже нельзя было ограничиться.
Исмал замешкался. Поцелуй продолжался. Тепло разлилось по всему телу. Исмал начал развязывать тесемки плаща, но в это время дверцы экипажа распахнулись и в проеме появился огромный зонт.
— Если ты не поторопишься, Лейла, — услышали они женский голос, — эта чертова буря унесет меня на тот свет.
Исмал успел отдернуть руку от плаща до того, как в карету просунула голову леди Кэррол.
— Миледи? — вежливо сказал Исмал. — Какой приятный сюрприз.
— Месье? — сверкнув зелеными глазами, ответила Фиона. — Для меня тоже.
Спустя несколько часов Лейла сидела за обеденным столом и, наблюдая за тем, как Исмал колет орехи, пыталась сформулировать тактичный ответ на только что поставленный им вопрос. Это само по себе уже было трудно, но задача осложнялась еще и тем, что, провожая домой Фиону, Исмал рассказал ей, где именно он встретил Лейлу. Кроме того, он объяснил причину ее визита к Хелене Мартин точно так, как это собиралась сделать Лейла при встрече с Лэнгфордом.
Лейла решила сначала поговорить с Исмалом о первом осложнении в надежде, что о втором он забудет…
— Мне и в голову не приходило объяснить нашу встречу таким образом, — осторожно начала она. — Но ты оказался прав, по крайней мере частично. Я, конечно, не планировала встретить там тебя.
Он бросил ей в тарелку очищенный орех.
— Я рассказал об этом Фионе не только по этой причине. Ты говорила о связях и о выборе времени. Связей гораздо больше, чем мы предполагали. Может быть, именно поэтому мы выбрали этих пятерых из сотен других людей, которые хотели смерти твоему мужу. Наша интуиция нам что-то подсказывает, но мы пока не можем понять, что именно.
— Я хочу послушать еще о нашей интуиции.
— Сегодня ты сказала, что чувствуешь, будто ключом к разгадке является Хелена Мартин. Это навело меня на кое-какие мысли. Поэтому я применил твои методы к леди Кэррол. Я упомянул имя Хелены и проследил за реакцией. Она не такой закаленный боец, как Хелена. Леди Кэррол сразу же обеспокоилась, но попыталась скрыть свои чувства, заставив меня защищать тебя. Она прекрасно знает, как ты упряма и что, если ты что задумаешь, тебя невозможно переубедить. Она стала меня уверять, что, если бы я не ухаживал за тобой так вяло, ты не попала бы в неприятное положение.
Надежды на то, что он забудет это, оказались напрасными.
— По-моему, она говорит ерунду. Никому и в голову не придет ухаживать за вдовой, пока у нее не кончится траур.
Исмал сунул в рот очищенный орех.
— Должен пройти год, — пояснила Лейла, — и Фиона прекрасно это знает.
— Год — это большой срок.
— Я думаю, что это одно из немногих разумных правил. Когда женщина еще не пережила своего горя, она легко может совершить ошибку.
Немного подумав, Исмал кивнул:
— Даже если она не убита горем, она может чувствовать себя одинокой, а значит — уязвимой. Было бы нечестно использовать в это время ее чувства. Но нужно учесть и фактор свободы. Вдове разрешена большая свобода, чем девице, и ей не надо отчитываться перед мужем. Мне кажется разумным предоставлять женщине хотя бы двенадцать месяцев такой свободы.
— Фионе следовало бы это понять, — хмуро сказала Лейла, глядя в тарелку. — Сама-то она не слишком торопится расстаться со свободой. Прошло уже шесть лет, как она овдовела…
— Я согласен с тобой, что леди Кэррол рассуждала неразумно, но она была напугана. Все же я рад, что мы это обсудили. Если она снова поднимет эту тему, я скажу, что мы с тобой говорили об этом, и перескажу ей твои слова. Таким образом я отвечу всем, кто сомневается в моих намерениях.
— Всем? А кто еще…
— Лучше спроси, кто уже задавал мне вопросы. Кроме Ника, Элоизы и Гаспара, это Шербурн, который, очевидно, говорит от лица многих. Следующим, я думаю, будет Лэнгфорд. — Исмал встал. — Если моя догадка верна, он завтра услышит обо мне от двух женщин: от Хелены Мартин и леди Кэррол.
Лейла тупо смотрела на него, пытаясь собраться с мыслями, которые метались от Шербурна к Фионе.
— Все очень сложно. — Исмал помог Лейле встать. — Но нам удобнее будет во всем разобраться наверху. Сегодня ночью у нас будет масса времени для разговоров. — Он улыбнулся. — А еще мне кажется, кто-то упомянул об извращениях.
Глава 16
Пока Исмал вел Лейлу наверх, он размышлял об этих самых извращениях. Интересно, думал он, Боумонт намеренно лишал свою жену удовольствия, или он просто был не способен ее удовлетворить? Какими бы ни были мотивы этого человека, было ясно, что Боумонт ограничивал супружеские интимные отношения некоторыми основными актами, а свои прозаические вкусы удовлетворял с другими женщинами.
Например, с Хеленой Мартин. Как она должна была себя вести с Боумонтом, чтобы удовлетворить его?
— Исмал?
Он нахмурил лоб.
— В этом доме нет ни секретных комнат, ни ложных ящиков или тайников в мебели. Люди Квентина отличаются большой дотошностью и обычно знают, что они ищут. Я тоже смотрел. — Исмал открыл дверь и вошел в темную спальню. — Но бумаги должны были быть спрятаны в доме, и Хелена приходила сюда именно за ними. Боумонт явно не был ей нужен как клиент. У нее было достаточно более богатых и более привлекательных поклонников. Но Хлена не пришла бы в дом только для того, чтобы убить его. Она могла бы организовать убийство, не ложась с ним в постель.
Исмал нашел свечу и зажег ее.
— Может быть, принести лампу?
— Нет, не надо. Тогда вряд ли было больше света. Может, даже еще меньше. Я… — Он огляделся л растерянно улыбнулся Лейле. — Прости меня.
— Все нормально. У тебя появилась идея. — Он узнал этот резкий деловой тон.
— Как и где она нашла письма, если они вообще были? Вот в чем загадка.
— Ты хочешь все увидеть ее глазами, да? — Лейла вошла в комнату. — Я могу тебе признаться, что Фрэнсис обычно исполнял свои супружеские обязанности почти в темноте. Возможно, с другими он вел себя иначе, но я в этом сомневаюсь. Он страдал головными болями.
— Именно об этом я и подумал. Поскольку он злоупотреблял алкоголем и наркотиками, его глаза стали слишком чувствительны к свету.
— О чем ты еще думаешь?
— Хелену не так взволновала сережка, как упоминание о запахе. — Исмал сел на край кровати. — Ты сказала, что, вернувшись домой в день Нового года, ты застала в доме обычный беспорядок. Ты заходила в эту комнату?
— Да. Боумонт бушевал, требуя к себе миссис Демптон. Мне пришлось напомнить ему, что у нее выходной.
Исмал похлопал по кровати рядом с собой, и Лейла послушно села.
— Закрой глаза. Представь себе картину. Что ты заметила в тот день?
Лейла рассказала, где какие валялись предметы. Она описала беспорядок на туалетном столе… в ящиках гардероба, которые были выдвинуты наполовину… свежие пятна вина на ковре… галстук, завязанный на столбике кровати…
— А балдахин над кроватью была разорван и сдернут. — Лейла встала и подошла к изножью кровати. Расправив занавеску, она показала место, которое зашила миссис Демптон. — Чтобы так ее разорвать, надо было дернуть со всей силой.
— Занавеска находилась рядом со столбиком, где был привязан галстук. Если Боумонт привязал Хелен к кровати, и ей это было неприятно — или она притворилась, что неприятно, — она могла сдернуть занавеску.
— Неприятно?
— Твоему мужу доставляло удовольствие причинять людям эмоциональную боль. Так что вполне можно предположить, что ему нравилось, если женщина испытывала и физическую боль. Поскольку Хелена была профессионалкой, она сумела подыграть ему.