– Вот все мне в тебе Серега нравится, только пессимист ты, каких мало. Нет в тебе позитивного мышления, но ничего, мы это исправим. Что? Даже и не думай, не возражай, а главное, не говори что ты реалист. Реалистов я на дух не переношу, у них ни иллюзий, ни предубеждений. Но так и быть, не стану спорить, признаю – ты прав. Но прав в другом. Сверху мы быстрее освободим проход. Нам главное что? Нам чуточку расчистить дорогу, чтобы мы вдвоем протиснулись, а там уже…
– А как же я? – задыхающийся от усталости, Витька оперся о стену.
– Ты, друг мой, остаешься в резерве. Увы, с твоими габаритами в разведку не берут!
Очень скоро слабый свет двух фонариков ощупывал пол, стены, потолок. Поскольку Михалыч в отличие от меня еще не насмотрелся на классические интерьеры фортификационного зодчества, его все удивляло и все радовало. Не в силах молчать он делился своей радостью со мной, пробуждая во мне исключительно пессимистичные мысли о том, что нас услышат гораздо раньше, чем того бы хотелось. Шефа же подобные мелочи ничуть не волновали, какие могут быть пираты, если он уже видел музей, который откроется в этих самых подземельях!
– Я тебя попрошу, если дойдет до стычки, ты не очень, не усердствуй с карабином, не пали, куда видишь, не порть, так сказать, музейный фонд…
Луч фонарика уперся в металлическую дверь. Пришли.
Бесшумно ступая, я подошел ближе. Затаил дыхание, сам прекрасно понимая бессмысленность такого поведения. Толщина двери с полметра, никак не меньше, внутри не то, что мое дыхание, выстрела не услышат. Но и это еще не все, вот новая глупость, я приложил ухо к двери, прислушался.
Не услышал ровным счетом ничего. Понял, насколько глупо выгляжу. Схватил обеими руками вентиль, управляющий запорным механизмом. Надавил на него, раз, еще раз. Он не поддавался. С другой стороны на «штурвал» навалился Михалыч. Уперся, что было сил, повис на металлических рожках.
– Нет, стой! – Михалыч выпустил колесо, посветил рукой на свои пальцы. – Или дверь заварили, или она намертво приросла. Как бы нам того ни хотелось, но придется штурмовать снаружи. Пока, правда, не знаю как.
– Заварили? – пробормотал я. – Нет, не заварили! Это я вас не туда завел, мы у входа в северный дот, нам же нужен южный…
Совсем другое дело – впереди забрезжил свет. Рассеянный, призрачный свет, почти неразличимый на фоне сплошной тьмы. Минута и светлый контур стал отчетливее, он обозначил дверной проем. Чуть заметный, эфемерный, размытый.
Еще несколько шагов и мы на месте. Прижавшись к стене, медленно и осторожно я потянул ручку-вентиль на себя. Дверь поддавалась (а ведь я ее тогда закрыл! это пираты, наверняка проверяли тоннель, открыли, а закрыть не удосужились, вот он, апофеоз безалаберности!), щель становилась шире. Можно было заглянуть внутрь. Я увидел комнатку, освещенную керосиновой лампой – помещение, в котором военные инженеры планировали хранить боезапас. Она была ниже той, что с бойницами, думаю, из-за большей толщины бетона, призванного защитить снаряды от детонации. Каземат, одним словом…
На полу, на каком-то тряпье, набросанном на сухие ветки, лежали пятеро. Наши. Капитан и с ним матросы. Они молчали, не шевелились, кажется, даже не дышали. Мертвы? Нет, конечно же, просто спали люди, ночь на дворе!
Я открыл дверь и быстро протиснулся в дот, вслед за мною последовал Михалыч. Он сразу же кинулся к капитану, растолкал его. Тот долго смотрел по сторонам, стараясь понять, что происходит, наконец-то узнал нас. Прошептал:
– Шеф, вы!
– Да, давайте, просыпайтесь и быстренько в тоннель, он вон за той дверью!
Помещение наполнилось звуками. Пусть все понимали, что шум это излишне, но не шуметь попросту не могли. Так уж человек устроен, не создан он для тишины. Шарканье ног, треск сухих веток, удивительно громкий шепот, слова радости, благодарности…
Через приоткрытую дверь из соседнего помещения донесся крик, окрик, громкий, грозный, но какой-то ленивый. Вслед за ним последовал глухой удар, не иначе как кто-то ударил кулаком по столу. Один удар, еще один. Тишина.
Матросы, помогая раненому капитану, скрылись в тоннеле. Я тоже шагнул к выходу, но тут в каземате заметно посветлело. Один из пиратов открыл дверь, ведущую в помещение с бойницами, что-то громко крикнул. Мгновение и он ярко вспыхнул, его объяло синеватое пламя. Это Михалыч, будто профессиональный футболист дал ему пас керосиновой лампой. Стеклянный баллон разбился, горящая жидкость выплеснулась на тряпье, заменявшее одежду…
– Я вам покажу, как чужую собственность отжимать! – закричал шеф, подкрепляя свои слова автоматной очередью. – И это я еще не вспомнил ваше «сдавайся»!