«И еще… Он бросился от меня, а не на меня… Значит, боится человека, значит, он, этот пещерник, слабее… Так чего же мне бояться его? Тем более, скоро друзья придут на выручку. А там…»
Что там — Шараф не успел додумать. Кто-то большой, тяжелый сзади навалился на него, стиснул горло, с силой швырнул на землю. Пришел он в себя от света, больно ударившего по глазам. Хотел встать — веревки на руках и ногах впились в тело. Он связан. Пленник. А кто же схватил его? Кто это там сидит с кальяном в руках? Цветастый халат… Чалма… Только почему зеленая?
— Дедушка! Вы меня знаете! Зачем связали? Я же с пасеки! Вы у нас были! Я внук Нуритдина-ака!
Старик молчал, с ненавистью глядя на пленника. Веки сошлись в прищуре. Подошел к очагу. Из коробочки от чая что-то насыпал на ладонь, несколько раз перебросил из руки в руку над огнем, потом старательно прилепил изнутри к медной чашечке трубки. Поднес уголек, жадно затянулся, еще, еще… Опустился на землю, откинувшись к стене, так что борода копьем нацелилась на Шарафа.
И в это время вдали послышался чей-то призывный крик. «Кажется, Григорий..» Значит, друзья недалеко… Может, старик заснет… Он же анашу, наверное, курит…»
Но старик отбросил трубку, совсем по-молодому поднялся, схватил Шарафа за ногу.
— Сюда! Сюда! Гриша, Арменак! — Шарафу казалось, что он очень громко крикнул.
Старик орлом на ягненка навалился на мальчика, затолкал ему в рот какую-то тряпку и опять потащил дальше. Протиснувшись в боковое отверстие, протащил за собою Шарафа, камнями завалил проход. Затылок у Шарафа саднило, видно, была содрана кожа, хозяин страшного подземелья с хрипом продолжал тащить его. Наконец, старик отпустил ногу пленника. Мальчик открыл глаза. Огромный светлый грот, напоминающий цирк. Это сходство еще усиливали почти правильной геометрической формы сталактиты. Откуда-то с силой бил солнечный свет. На деревянных кольях, вбитых в щели, снопиками висели высушенные травы, рядом — чучела птиц, зверей. На металлической треноге подвешен закопченный котел, у стены, на камнях — магнитофон, радиоприемник. «Современный колдун! Сказать кому — не поверят!»
Старик метался по своей «лаборатории», что-то бормоча.
Совсем рядом послышалось призывное, тревожное: «Ша-а-р-а-ф! Шараф!».
Старик бросился в тоннель. Шараф остался один. Голоса друзей придали Шарафу силу, уверенность. Только бы освободиться от кляпа, сорвать веревки, врезавшиеся в тело! Царапая лицо о шершавый камень, Шараф что есть сил работал языком, челюстями и, наконец, освободился от тряпки. Теперь бы снять путы! До узлов не дотянуться, они — на спине. Может быть, удастся перетереть о камень? Нет, не получится, только в кровь изодрал запястья рук. Перевернулся на бок, с методичностью маятника стал напрягать и расслаблять мускулы. Кажется, поддается веревка!
Сколько времени прошло, он не знал.
Только увидел перед глазами окровавленные, казавшиеся чужими руки.
«…Пусть чужие… Они тоже могут освободить… затекшие ноги… Тогда он уйдет от страшного старика… Нет, не уйдет! Они схватят его с друзьями! Кто ему дал право мучить советского школьника?» — словно в бреду шептал Шараф.
И словно в ответ на его вопрос, раздался хриплый крик, в пещеру с кривым ножом в руках вбежал старик. Увидев Шарафа, стоящего на ногах, он зарычал, как пещерный медведь, и бросился на пленника…
Григорий прокладывал дорогу, за ним, держась за веревку, осторожно переставляли ноги Садык-ака, Саша и Арменак. Вдруг Теплов негромко крикнул, что видит свет. Все остановились, осмотрелись. Вдали, точно в дымке, белел проем. Никто не видел, откуда неожиданно выскочила Жучка, с радостным визгом бросившаяся в ноги Арменаку.
Она принялась прыгать, ластиться к людям, то убегая вперед, то возвращаясь.
— Она дорогу показывает. Видите, как торопит! — заметил Теплов. — Давайте прибавим ходу!
— И вправду она волнуется, — поддакнул Арменак.
— Шарафа чует. Хорошая собака никогда не ошибается, — шепнул Садык-ака.
Теплов остановился, поднес ладони ко рту.
— Ш-а-р-а-ф! Ш-а-р-а-ф!
Будто не доверяя голосу человека, громко залаяла Жучка, снова бросившись вперед. Группа едва успевала за ней, боясь отстать и в то же время рискуя встретиться с новыми неожиданностями таинственного подземелья.
Еще несколько шагов, и они очутились на балконе. Этот естественный скальный выступ природа расположила на недоступном утесе и замаскировала его густым ковром шиповника. Многометровая поросль упрямо тянулась вверх, водопадом низвергалась вниз. Раздвинув живой занавес, ребята увидели и свою мраморную ванну-«купалку», заводь и перекат, где ловили рыбу. На той стороне видна и тропка, ведущая от реки. Отсюда она совсем не кажется крутой. И даже стремительная река, огибающая каменные исполины, на этот раз не так сердито трясла белой пышной гривой.
Собачонка продолжала метаться у завала. Просяще поглядывая умными глазками на людей, она царапала лапками стену, тявкала, словно просила помочь ей отбросить камни и открыть проход. «Зря она не будет так беситься», — подумал Григорий и подошел к завалу.
— Посмотрим, что здесь такое… Посмотрим, куда ты просишься… — проговорил он и принялся отбрасывать камни.
— Ребята, крикнем Шарафу. Он должен быть где-то рядом: собака чувствует что-то, — обратился Теплов к товарищам.
По счету «три» все хором крикнули:
— Ш-а-р-а-ф!
Многоголосое эхо ринулось в ущелье.
Принялись разбрасывать завал, Жучка тоже с остервенением скребла когтями камни. Вот показалась небольшая лазейка, собака нырнула в черную дыру, и ее звонкий лай тут же послышался за стеной.
— Там пустота. Слышите, какой резонанс? — сказал Григорий. — Поднажмем, ребята! Наверняка, Шараф там.
Работа закипела с новой силой. Камни, словно из катапульты, летели от стены, все больше и больше обнажая проход.
Несколько метров пришлось преодолеть на четвереньках. И глазам друзей открылся подземный замок старика, где совсем недавно лежал связанный Шараф. Но где же он? Чучела птиц, высушенные змеи молча смотрели на пришельцев. Они были свидетелями развернувшейся здесь трагедии, но продолжали хранить тайну… Где Шараф? Григорий, схватив большой камень, принялся обстукивать стены. В самом темном углу гранит отозвался пустотой. Теплов стал прощупывать каждый сантиметр глыбы, и она послушно повернулась, будто приглашая его войти.
Почти правильной формы пещера. Откуда-то сверху, длинными нитями, просачивается дневной свет. Прислоненные к стене стоят запыленные винтовки, рядом сложены клинки, конская сбруя. На вбитых крючьях — расшитые, с пожелтевшим золотом халаты, на массивных сундуках — пудовые замки.
Друзья и не подозревали, что стоят в том самом гроте, где почти пятьдесят лет назад верные эмиру Бухары Сейид-Алим-хану люди спрятали секретную канцелярию эмирата и часть сокровищ…
Даже хороший протез — в горах плохой помощник. Старый пасечник с большим трудом спустился вниз к реке, и в отчаянии остановился. Раньше он и не подумал совсем: как будет переправляться через бурную реку? Лодки нет, а если бы и была, здесь она своей службы сослужить не может. А что нужно искать внука на той стороне, дедушка почти не сомневался. Недаром же тот незнакомый и странный старик переправился туда. «Попался бы только он мне в руки!» — заскрипел крепкими зубами Нуритдин-ака и увидел… таинственного горца, сидящего у самой воды. Тот делал ему жесты рукой, подзывая к себе.
— Вот, мулла-ака, возьмите, — протянул старик надутый турсук. — Держитесь за верблюжий горб, вылезайте там, куда вынесет.
Нуритдин-ака взглянул на противоположный берег, чуть ниже по течению увидел причудливое нагромождение скал, действительно напоминающее собой верблюда, и, не задумываясь, шагнул в воду…
Увидев над собой занесенный нож, Шараф с испуганным криком метнулся в проход, откуда только что вбежал старик. Ударившись головой о низкий свод, он упал на руки. По лбу поползло что-то живое, горячее…
«Только бы не потерять сознания! Только бы не потерять сознания… — настойчиво сверлила мозг одна и та же мысль. — Тогда… конец…»