Этот фарс, который эферийцы считали переговорами, подходил к концу. Апатуриано знал, что результатов не будет, ещё когда давал согласие на посадку. Может быть, лучше было просто оставить их воркотню в эфире без внимания, но уран… Да и оппозиционные газетенки время от времени писали, что власти якобы боятся присутствия эферийцев. Решено было продемонстрировать, что никто никого не боится, а потом напугать уже жителей Холодной звезды. Пусть не рвутся больше на Сино и не навязывают своих посольств. При самом большом сочувствии он не мог пойти на их условия. Его разорвали бы собственные подчинённые, а в прямом или переносном смысле, уже неважно.
По-человечески ему было их жаль. Порядочные до смешного, наивные до глупости, они не могли быть опасны сами по себе, и в то же время одним своим присутствием разжигали искру вольнодумства. Скажите, пожалуйста, нет властей. И любое общество приходит к таким переменам. Нет, Тиксандания к безвластию и анархии прийти не должна!
К президенту подошёл робот, вытянул руку. Под рукавом открылся миниатюрный электронный экран, на котором горела надпись:”За-Менг». Значит, старый трианглетский хрыч сделал очередное заявление, что склоняется к передаче власти младшему принцу. Если бы смена правителя действительно произошла, прямо в зале уже включили бы интерактивный экран. Но даже просто такие намеки ничего хорошего не несут. За-Менг один из самых неадекватных представителей императорской семьи. Сам он решает мало что, он марионетка, только и кукловоды у него полоумные. А он, Апатуриано, разве самостоятелен? Разве он сам не марионетка?
Президент окинул взглядом зал — послы Трианглета сидели на месте, как каменные. Ни тени страха, ни малейшего волнения — а ведь если бы сейчас объявили о новом официальном императоре, участь их была бы незавидна. Перемирие считалось бы недействительным. Это эферийцев весело презирали, трианглетцев ненавидели, тайно или явно…
Апатуриано откашлялся и поднял руку, призывая к тишине.
— Господин эферийский посол, — голос президента, подхваченный усилителями, разнёсся по залу. — Ваши предложения нас не заинтересовали. Я мог бы ещё напомнить, что ваша планета принимает наших перебежчиков, и это трудно считать хорошим отношением, но не буду отнимать ни свое, ни ваше время. Возвращайтесь на родину. Я не могу гарантировать безопасность ваших людей на Эо. Мой вам добрый совет — бросьте все силы на создание собственных межзвездных кораблей. Против этого мы никак не возражаем.
Он спустился с трибуны и остановился рядом с эферийцем — худощавым высоким молодым человеком. Никакое это было не определение внешности, все жители Холодной звёзды были тощими и выглядели молодо, а на самом деле кто знает, сколько им было лет.
В глазах эферийца плескалось беспредельное отчаяние, а еще — нет, Апатуриано не показалось, — светилась тонкая линия, окружавшая радужку.
Апатуриано вздрогнул. Больше всего ему захотелось броситься вон в поисках любого зеркала. Но он и так знал, что там увидит — знак Звездной хозяйки, вестник скорого ухода.
Посол не двигался с места, будто надеясь, что президент изменит свое решение. Апатуриано сжал челюсти. О брат мой по золотой метке, ты думаешь, я силен и свободен? Я скоро пойду догонять тебя на пути к Звездной хозяйке.
Апатуриано церемонно поклонился трианглетцам, затем неожиданно для себя повернулся к эферийцу и протянул ему руку.
— Прощайте, господин посол, — сказал Апатуриано, слегка подчеркнув голосом первое слово. Эфериец растерянно пожал протянутую ладонь. В его глазах мелькнуло понимание. Но Апатуриано уже развернулся и в сопровождении охраны вышел из зала.
========== Падающая звезда. Формальность ==========
— Его величеству и их высочествам крайне неугодно, чтобы чужие космические корабли подлетали к нашей планете и запрашивали разрешение на посадку. Его величество и их высочества настаивают, чтобы впредь таких инцидентов не было. Его величество и их высочества…
Апатуриано раньше не задумывался, какой пронзительный голос бывает у угловатых, когда они говорят на тиксанданском, с его обилием гласных и звонких согласных. Будто завывают, будто нарочно выкрикивают слова. Уж лучше бы говорили на своем, вкрадчивом и свистящем. Он и так бы их понял. Пожелания Трианглета насчет эферийской ракеты остаются в силе. Потеряют корабль с экипажем, сто раз задумаются впредь, стоит ли пытаться ставить какие-то условия Империи. По поводу спорной принадлежности Эо его величество и их высочества не наделяли послов какими-либо полномочиями. Апатуриано вскользь спросил, нет ли оснований полагать, что риторика Империи в ближайшее время изменится. Послы зашипели, как коты, на своем родном языке. Нет, им ничего не известно. Его величество в добром здравии, их высочества в полном повиновении у отца и властелина, и да будет так ещё много лет!
Глаза у послов, кстати, были обычными. Никаких мистических знаков в них не наблюдалось.
Наконец, послы, раскланявшись, отбыли, выразив надежду в исполнении воли его величества и их высочеств. Апатуриано пообещал всестороннюю поддержку, думая, что в отношении эферийского корабля планы совпадают, а вот в отношении территории Эо — кукиш им с маслом, угловатым.
Оставалась формальность — голосование. Разумеется, большинство будет за принятие решения. Наверное, можно было и просто отдать приказ, но есть вероятность, что возникнут проблемы в торговле, а множество предприятий страны используют урановое сырье.
Голосование проходило не в приемном зале, а зале заседаний Сессионного собрания, на минус первом этаже. Лифт скользнул вниз бесшумно и почти мгновенно. Из его стеклянной шахты открывался вид на столицу. Не на Дворцовую площадь, а на огромный городской парк и Круглое озеро. Конечно, водоем искусственно расширили и обровняли берега, чтобы он был похож на государственный символ, но, по преданию, он и раньше представлял собой почти правильный круг. Сейчас вид озера только напомнил Апатуриано золотой ободок в собственных глазах, и он отвернулся.
Зал был полон примерно на три четверти. Кто-то отсутствовал по уважительным причинам, для Сессионного собрания это было вполне нормально! Лишь утвержденные члены Постоянного Национального собрания не имели права пропуска мероприятий. Апатуриано оглядел ряды трибун. Люди ждали начала голосования, большинство вполне равнодушно.
Он заговорил, сам мечтая быстрее покончить с этим делом. Стараясь не употреблять глагол «убить», изложил лишний раз суть вопроса. Напомнил, что Империя свои пожелания высказала, и что единственные неприятные последствия, которые могут приключиться — это неприятные заминки в торговле. Но, с другой стороны, корабль взорвется в верхних слоях атмосферы, и у эферийцев не будет никакой уверенности, что это случилось не по естественным причинам. Если не проявить достаточной жёсткости, жители Умирающей звезды так и не прекратят попытки обосноваться на Эо, и их будет значительно труднее оттуда выдворить. Поэтому сейчас необходимо принять взвешенное решение.
Зал зашумел не то чтобы совсем одобрительно. Торри, как бы плохо ни думали про них соседи по солнечной системе, в принципе не были кровожадны и не всех обрадовала идея вероломного убийства беззащитных людей. Общую мысль выразил генерал Мегасколико.
— Я котят слепых никогда не топил, поздно начинать! — заявил он, и сидевшие рядом синоты привычным движением прикрыли уши.
— Мне самому это не слишком нравится, — ответил Апатуриано. — Но если они благополучно вернутся домой, они снова будут пробовать обосноваться на Эо. Просто потому, что другого выхода у них нет. Будут опять присылать сюда своих парламентеров. И в дальнейшем все может обойтись ещё большей кровью. Надо, чтобы они поняли раз и навсегда — мы им здесь не рады.