— Выходит по твоим словам, — сказал опричник, — что нужно только книжицу достать, мастеровых да кузнецов изыскать, и можно свой собственный балаганчик запускать во вражьи земли?
— Нужно заплатить отпускную артели в Генуе, — стал перечислять назгул, — посмотреть несколько раз на работу залетных артистов. Ну — и время надобно на перевод, изготовление кукол и обучение.
— Завтра закордонники дают спектакль, хотелось бы посмотреть после них на умение твоих людишек.
Ангмарец вздохнул, недобрым словом помянув Дрель.
— Так не готов никто еще…
— Это ничего! — Басманов категорично рубанул воздух кулаком. — Тряпичных кукол сделаете, наплетете чего, да хоть сказку какую.
«Хозяин барин, — сделал неизбежное умозаключение ангмарец и завершил его еще более плоским шахматным афоризмом: — Тронул — ходи».
— Ну, что там этот обозный умелец?
Словно услышав голос опричника, вернулся мастер, передал «тело» куклы хозяину. Тот недоверчиво принялся осматривать свою собственность, едва ли не обнюхивать, недовольно ворча.
— Что скажешь, служивый? Тот развел руками:
— Воистину — хитры латиняне! Тонко сделано, с умом и сноровкой.
— Хватит чужое хвалить, о себе скажи. Возьмешься сделать подобное?
— Если бы мне струмент найти нужный, да помозговать пару деньков… Только, княже, будет ли шевелиться эта натура? Доспех скуем, словно настоящую бронь. Палочки да веревочки я привяжу к нужным местам, а дальше…
— На то иные есть людишки, — Басманов выглядел довольным, победно поглядывал на итальянца, охающего и причитающего над «орландо». — Сейчас же берись струмент разыскивать, остальные дела побоку. Я сам о тебе обозному воеводе слово молвлю. Кто у вас там?
— Малюта Скуратов-Бельский.
Басманов рассмеялся:
— Как же я запамятовал? И сюда опричные верные люди пришли. Так что не бойся никого, займись куклами, да побыстрее.
Ангмарец повернулся к мастеру.
— Здесь в городе есть отличная кузнечная артель. У них любой тонкий инструмент купить можно.
Мастеровой замялся, но Басманов уже кликнул Ярослава:
— Приставь людей к сему человеку, да злата ему отсыпь, сколько надо. В лагере тебе удобно ли работать?
— Лучше бы потише место, — честно сказал мастер. — В городе.
— Хоть в ратуше. Где найдешь подходящие палаты, туда и садись дело делать. А воспротивится кто — вот к нему обратись, к Ярославу. Он мигом хамов на место поставит моим именем.
Мастеровой оторопело принял из рук Ярослава звякнувший мешочек, сильнее обычного кося глазом, промямлил:
— Без счета деньгу даешь, княже?
— И ты счета не веди. Закончатся, или иная нужда какая — опять же, к Ярославу. Помни, нужное для государя свершаешь.
Мастер удалился, испросив соизволения.
— Надо бы ему одну из кукол дать для примера, — заметил ангмарец вслух. — Только, сдается, пришлось бы тогда итальяшку в железа заковывать.
— По памяти изобразит, — отмахнулся Басманов. — Для первого раза сойдут и неказистые. А потом видно будет.
Отпустил он вскоре балаганщика и толмача. Назгул ждал продолжения, но Басманов пригласил его трапезничать.
— Если все ладно пройдет, — спросил он погодя, — людей для нашего балагана дашь?
— Уже есть такие, кто просится, кому ратная служба в тягость.
— Поди — девицы ваши?
— Они, княже. Хотят свет повидать.
— Странное для девиц желание, духовник бы не одобрил. Да и есть ли он, духовник-то?
— Как не быть, — соврал ангмарец, чувствуя, что уши его начинают пламенеть. — Только на войне как-то далеко оказался.
— Ну-ну, — покачал головой Басманов. — Кому другому я бы такого окаянства и паскудства не спустил. Но вы — странная дружина.
— Но и верная, княже, разве нет?
Басманов помолчал.
— Настанет час, боярин, — сказал он со значением, — когда ты сядешь рядком, и расскажешь мне кое-что…
— Может, и настанет, княже.
Они некоторое время смотрели друг другу в глаза, потом опричник поднялся с подушек и потянулся, хрустнув суставами.
— Поздно уже, завтра дел невпроворот.
— А что насчет особого дела для Легиона?
— Не тот час для беседы ты выбрал, боярин. Разберемся с балаганом и иными делами, потом и о прочем поговорим.
Вернувшись к своим, ангмарец напустился на Дрель:
— Князь на меня волком смотрит, как в первый раз смотрел. И далась тебе эта затея?!
— Меня задрала ваша война, да и девчонок тоже. Нужно, раз уж мы тут очутились, посмотреть на Европу. Рим, Париж, Берлин… Да и дело для опричнины нужное, разве нет? То-то Басманов за него ухватился, как клещ. А Легиону необходимо постоянно доказывать свою нужность, особенность. Иначе сгинем все.
— А не боишься в Европе сгинуть? Чуму подхватить, или в застенки попасть? Здесь ты в самом сердце русской армии находишься, под защитой тысяч мечей. А в жалкой кибитке с несколькими спутниками — цена тебе по нынешнему веку копейке равняться будет.
— Посреди воинства! — фыркнула Дрель. — Это вы сейчас такие молодцы. Школьную историю забыл? Что здесь начнется через весьма короткий промежуток времени? Вольно вам Орден трепать, а как навалятся со всех сторон поляки, литовцы да шведы…
Ангмарец приложил палец к губам:
— Ты что, коза эльфийская, совсем мозгов лишилась? Нам ведь о таком знать не положено, договаривались же…
— Решили уже, закрутилась машина опричная, — примирительно сказал Шон. — Так что зря воздух сотрясать?
Ангмарец напустился на него с жаром:
— Что-то ты, ирландец, частенько эльфам поддакивать начал.
Шон посмотрел на назгула взором доброго и заботливого санитара из сумасшедшего дома. Командир Легиона словно в стену врезался, замолк и присмирел. Ирландец помолчал для значительности и сказал тихо:
— Девчонок наших, и правда, надо пристроить куда-нибудь. То ли замуж выдать, то ли в театр определить…
— А сами мы не можем свою судьбу решать? — возмутилась Майка. — Нашлись опекуны!
— Точно, — тряхнула челкой Тора. — Клуб клубом, дружина дружиной…
— Цыц, — шикнул на них Шон и вновь обратился к назгулу: — На кораблях им не место. И не только потому, что баба на корабле суть нонсенс. Не ровен час потопят «Федора Крюгера», или еще какая беда приключится… В походы с собой таскать — рисковать зазря.
— Есть еще место дислокации наших в пустоши, у реки Ижоры, в вотчине Зализы, — напомнил ан-гмарец.
— А вот туда ты нас силком не заманишь, — решительно возразила Дрель. — Я с ними еще с Питера не в ладах. У них там батюшка, свой устав, свои порядки.
— Тогда точно — негде вас оставлять без риска. А что, Майя, Тора, верно замуж не хотите?
Девушки переглянулись.
— Эту глупость мы всегда успеем сделать. Все-таки боязно от своих отделяться, — сказала старшая лучница. — А с Легионом наши избранники вряд ли уживутся. Одно дело вместе в поход пойти, другое дело — судьбу разделить нашу странную.
— Вы втроем в театр намылились? — поинтересовался ангмарец у отрядных девиц.
— Ну уж нет, — Майя для убедительности покачала пальцем перед самым носом назгула. — Я в детстве в куклы наигралась. Была лучницей, ей и останусь.
— А я думаю, — грустно выдавила Тора. — Война меня пугает, все же не бабье это дело. А оставлять нас и впрямь негде, тут Шон прав на все сто. С другой стороны — какая-то Европа вшивая, гастроли, в отрыве от коллектива…
Дрель победоносно оглядела мужчин и своих товарок:
— У меня другие кандидаты есть. Мужского пола.
— Это кого же ты сманила? — недобро поинтересовался назгул. — У нас и без кукол весь народ наперечет.
— Ты-то помолчи, мордорские злыдни ничего в высоком искусстве не понимают. Это Шонова проблема.
Руководитель маленькой «ирландской» тусовки опешил.
— И кто же решил меч на куколку сменить?
— Кормак, не ожидал? Он, между прочим, в театральном училище год с хвостом оттрубил.