— Я не знаю. Сложный выбор. Если я останусь твоей пленницей, и ты поймаешь меня на попытке убить тебя снова, буду ли я наказана таким же образом?
Его глаза темнеют до зеленого леса.
— Я поставлю тебя на колено и отшлепа.
— Заманчиво. А если я твоя жена?
— Ах.
Он переворачивает нас, тянет меня на себя, ухмыляясь.
— Тебе просто нужно будет выяснить.
Он тащит меня к себе, одна ладонь на спине, а другая на нижней части живота.
— Моя. Я никогда не думал, что ты будешь моей, Клео.
Он гладит мой живот боковой стороной большого пальца.
— Я не осмелился верить.
— Я люблю тебя, — говорю я, и он стонет от удовлетворения, когда прижимает меня.
Его поцелуй заставляет каждую мою мысль улетать.
Эпилог
Иэн
Четыре года спустя
Я чувствую, как она смотрит на меня, но притворяюсь, что нет. Я продолжаю перемешивать кашу.
Это игра, в которую мы играем, моя девочка и я.
Она подкрадывается ко мне. Если она поцелует меня первой, она выиграет. Если я поцелую ее первым, я выиграю.
Большую часть времени я позволяю ей побеждать.
Подглядывая, когда я тянусь за бананом, я вижу, что она одета во все черное. Опять же. Она также любит розовый, как и подобает принцессе мафии, но она всегда будет любить черный, я думаю.
Я слышу ее следующие шаги, и в своем сознании я гоняюсь с ней, я рублю фрукты против того, что следит за мной.
Мое сердце бьется, когда я опускаю ломтики в кастрюлю и вращаюсь на пятке, наклоняясь и расчесывая верхнюю часть ее головы рукой, как только она хватает мое бедро и целует меня в колено.
— Ах! Я выиграла, папа!
— Думаю, ты хотела сказать что я выиграл!
Я протестую, когда поднимаю ее на плечи. Она виляет ногами и держится, даже когда кричит, от нахождения на высоте шесть футов. Бесстрашная. Так же, как и ее мать, наша малая Наоми. Она — моя гордость и радость, а Клео — все мое счастье.
Наоми довольна, когда я заканчиваю готовить ей завтрак, предписывая мне положить больше сахара в ее миску. И я, как снисходительный родитель, которым я являюсь, наливаю еще половину чайной ложки и шепчу:
— Не говори маме.
— Что ты не говоришь маме?
Клео спрашивает, когда она входит. Все еще скрытно.
Я улыбаюсь. Я ничего не могу с этим поделать. Когда дело дойходит до Клео, я сделаю для нее все, что угодно.
— Я помогаю ей расти сильной, как ее мать.
Я подхожу, чтобы поцеловать ее, а затем, в движении, которое всегда радует их обоих, я встаю на колени, пока Наоми не сможет поцеловать Клео тоже.
— И с кариесом.
Я выпрямляю и поднимаю Наоми, чтобы она села в кресло с очень глубокой подушкой. Только одно из изменений в замке. Раньше это было место, где я находил тишину и передышку.
Это все еще то место, где я хочу быть больше всего в мире, но мои девочки перевернули его с ног на голову. Самое значительное изменение заключается в том, что это безопасно и спокойно. Мы взяли бизнес прямо, и Клео не нужно было использовать свои навыки гнусными способами. В основном. Моя жена смертельно опасна и может заботиться о себе. Я предпочитаю быть тем, кто решает проблемы, но мы дошли к копропису, работая над угрозами вместе, и хотя я хотел бы, чтобы она позволила мне просто защитить ее, это не моя Клео. Она по-прежнему лучшая убийца в Шотландии и Англии. Это навык, который она никогда не перестанет практиковать, даже если это вызывает у меня сердечный приступ каждый раз, когда мне приходится ждать на незаметном расстоянии.
— Нам нужна рабочая встреча для новой «инвестиции», — говорю я Клео.
— Позднее?
На самом деле это не вопрос, и глаза Клео вспыхивают.
— Наоми, как насчет мультфильмов после завтрака.
Наша дочь счастливо кивает.
Завтрак продолжается, как обычно, но я вижу выражение лица Клео, когда наша дочь не смотрит. Он полон обещаний.
Моя жена. Наша дочь. Эта жизнь, которую мы сделали. Всегда есть время для других «инвестиций», и я надеюсь, что Клео готова договориться об этом. Потому что есть мелочь, которую я хочу от нее, которая будет расти и расти.