Выбрать главу

Бибиков промокнул покрасневшие веки кончиком белейшего платка и молвил внезапно построжавшим голосом:

— К сему я приложил ваш «Тайный голос». Но, мон шер, надобно бы еще приписочку. Куплетца два-три. А?

— О чем?

— Ну, comprenez vous[20], о вере, с коей вы не расставались даже в самые тяжкие свои минуты, о надежде на отеческую милость государя…

— Не было у меня этой надежды, — сказал Полежаев. — Не было и нет. — Он смущенно улыбнулся Катеньке и добавил, лишь голосом обращаясь к Бибикову — Не сетуйте на меня, Иван Петрович.

Катенька глядела испуганно и умоляюще. Он добавил угрюмо:

— А ежели необходимо, вы сами допишите. Что полагаете нужным.

Бибиков нахмурился. Взял свой листок и вышел, энергически скрипя половицами.

Вечером Катенька позвала его кататься на лодке. Гребли Полежаев и молодой камердинер Семен. Катенька с братом сидела на скамеечке посредине. Она задумчиво смотрела на реку, залитую темной, почти черной лазурью. Небо смеркалось медленно, неохотно; река же торопилась погрузиться в сон.

— Тут глыбко, — заметил камердинер.

— Лилия! — воскликнула Катенька. — Глядите, красавица какая!

Он глубоко ткнул в воду веслом, нажал на него — и лодка круто обернулась к цветку, очарованно белевшему средь туманно-желтых кувшинок. Он нетерпеливо потянулся к цветку, борт угрожающе накренился, вода недовольно проворчала под лодкой.

— Ах! Утонете! — вскрикнула Катенька.

— Тонет, тонет мой челнок, — пробормотал маленький юнкер.

Полежаев улыбнулся и протянул девушке сорванный цветок.

Камердинер, развязно насвистывая и сбивая листья гибкою веткой, шел впереди. Следом плелся разморенный поздней прогулкой мальчик.

Она сжала руку спутника и увлекла его в боковую аллею.

— Папâ недоволен вами, — сказала она после недолгого молчания. — Ну чего бы вам стоило приписать несколько строчек?

— Ваш отец удивителен, — уклончиво ответил он. — Удивительно гуманный, сердечный человек, — продолжал он уже непритворно.

— Да, удивительный, — задумчиво согласилась Катенька и опустила голову.

— Откуда в нем такое ко мне участье? Не знаю, право, как мне и благодарить его.

— Вот и поблагодарили бы, ежели дописали б, как он просил, — сказала она капризно. И вдруг сильно, требовательно стиснула его пальцы своими внезапно похолодевшими. И остановилась, обвив рукой ствол пышного клена, как бы борясь с головокружением.

— Что вы? Что, что? — тревожно зашептал он, наклоняясь к ней, подымая ее поникшую голову, целуя ледяные пальцы. — Кабы вы знали… Ежели б я мог рассказать вам все о себе… Знали б вы, как мне голос ваш дорог, как необходимо дыханье ваше…

— Кабы вы знали, — медленно выговорила Катенька, гладя его короткие, сбившиеся под фуражкой волосы. Он стоял на коленях перед ней, задыхаясь, не то всхлипывая, не то сдавленно смеясь.

— Я люблю вас, Александр Иванович, — тихо и быстро сказала она и, выдернув руку, побежала меж темных деревьев к дому, празднично освещенному окнами обоих этажей.

Он побежал вослед, спотыкаясь об узловатые корни деревьев, задыхаясь, шепча что-то…

Статная фигура Бибикова неподвижно высилась на крыльце. Отставной полковник, скрестив по-наполеоновски руки на груди, с выражением холодного любопытства взирал на смущенного унтера.

Наутро к нему без стука явился камердинер, протянул пакет:

— Вот-с. Вам-с.

— Что здесь?

— Возьмите-с, барыня просила. — Камердинер поклонился и вышел.

Он раскрыл пакет. Там были деньги и записка Катиной маменьки:

«Милый Александр Иванович!

Все мы, очарованные чудным даром Вашим, почтительно просим Вас принять сие скромное вспоможение. Не сочтите за…»

Он скомкал записку и побежал за лакеем. Запыхавшись, догнал его на лестнице, сунул в руки пакет.

— Там портрет еще-с, — ухмыляясь, молвил рослый, тщательно причесанный малый. — Не сомните-с.

Портрет был тот, давешний, писанный ею… Он вспыхнул, взял портрет и сунул деньги лакею:

— Верни, верни. Немедленно!

Он долго всматривался в портрет, в свое лицо, пристально и подробно выписанное ее прилежной кистью.

— Польстила… Великодушная… — пробормотал он, качая головой. — Казнит меня с улыбкой беззаботной…

— Куда ж вы так скоро, милейший Александр Иваныч? Ах боже мой, да зачем же так поспешно? — причитала хозяйка, и пудра белыми пылинками сыпалась с ее ресниц на глянцевитые щеки.

вернуться

20

Понимаете ли (франц.).