– Милый Малькольм! – сказала она. – Как будет доволен Патрик, когда узнает, что я обязана своим спасением единственно твоей храбрости! Бездельник! Выбрать для своего нападения именно ту минуту, когда корабль уносил от нас Патрика!
Но скорость езды мешала их разговору, к тому же сэр Джеймс был слишком близко. Более часа ехали они галопом по болотистой равнине и затем въехали в то самое ущелье, где сэр Уолтер произвел нападение на наших путников. Здесь можно было надеяться найти сэра Дэвида, но никаких следов его не было, лишь местами трава была смята и виднелись лужи крови. Тут Гальберу пришла мысль, что, может, кто то из слуг проходил мимо этого места и, увидев сэра Дэвида, перенес его в Холдингхэмское аббатство; так как это аббатство представлялось и брату и сестре самым надежным убежищем, то все направились туда.
Древнее Холдингхэмское аббатство было построено королем Эдгаром, сыном святой Маргариты, в доказательство своей благодарности за восстановление отца на престоле Шотландии, отнятом у него Дональдбаном.
Приорство это всегда пользовалось большим уважением шотландских королей, принадлежащих к знаменитой династии Маргариты Эссекской. Этому монастырю принадлежало большое количество земли, на доходы с которой, при дельном управлении, содержалась духовная школа, образцовая ферма, приют для нищих и, наконец, укрепленный замок. В настоящее время настоятель обители Жан д’Акеклив, или Уклив, человек редкой доброты и большой друг Дэвида Драммонда, был в ссоре со всем домом Олбени, глубоко ненавидевшим его; понятно, что при таких обстоятельствах монастырь этот был первым пристанищем, избранным приверженцами сэра Дэвида.
Малькольм с товарищами направился к главному подъезду аббатства – огромной арке величественного вида, разукрашенной, по обычаю нормандских архитекторов того времени, странными изображениями всевозможных зигзагов, острых зубов, клювов попугаев человеческих лиц, дьявольских голов и тому подобных изваяний. Двери были из тяжелого дуба, окованного железом. При приближении путников голова монаха высунулась из окна, затем последовало восклицание:
– Добро пожаловать, лорд Малькольм! Ах, как ваш приезд успокоит гленускского опекуна!
– Значит, он здесь! – вскричал Малькольм с живостью.
– Конечно, сэр, – отвечал монах, – но в каком отчаянном положении! С час тому назад четыре монаха принесли его, полуживого, и сообщили нам о гнусном нападении мастера д’Олбени. И все время как сэр Дэвид в этой обители, он не перестает плакать и стонать над вашей участью. Но как вырвались вы из его когтей, милорд?
– Благодаря этому рыцарю, – ответил Малькольм.
Тут двери обители открылись, и монахи ввели наших путников в обширный четырехугольный двор, окруженный огромным зданием, названным «стенами Эдгара» в память основателя обители, воздвигшего ее для себя и своего семейства. Это узкое и длинное здание хорошо было известно Малькольму, и он прямо направился к нему, приветствуемый со всех сторон поздравлениями монахов. Лилии позволено было следовать за братом, но с условием, чтобы она не переступала пределов часовни, вход в которую женщинам был строго запрещен, несмотря на то что монастырь этот, основанный в отдаленные времена разрушительных набегов датчан, предназначен был как для монахов, так и для монахинь.
Поспешно прошли брат с сестрой в зал и вошли в комнату, где лежал на кровати сэр Дэвид; возле него сидел на постели д’Акеклив и доктор, призванный к больному. Радостные вести, переданные с быстротой молнии, уже дошли до старика; завидев вошедших, он протянул к ним руки, благословил их и осыпал поцелуями, затем произнес трогательные молитвы благодарности. Страшная бледность покрывала его лицо, и время от времени сильные спазмы заставляли его содрогаться; впрочем, на вопрос Лилии о состоянии его здоровья он ответил, что все теперь ничего не значит, так как он успокоился, увидев ее и Малькольма; затем просил привести к нему сэра Джеймса, чтобы выразить ему свою благодарность.
Тем временем сэр Джеймс Стюарт снял шлем и привел в порядок свое одеяние; когда он встал, чтобы последовать за Малькольмом, его высокий рост и мужественная осанка полностью гармонировали с жилищем старого шотландского короля.
Его вид до того поразил сэра Дэвида, что он, привстав на своем ложе, широко раскрыл глаза и, пристально вглядевшись в рыцаря, вскричал:
– Государь! Повелитель мой возлюбленный!
– Да он в бреду! – испуганно сказала Лилия, схватив руку брата.
– Нет, я ошибся… – пробормотал старик, опускаясь на подушки. – Бедный король Роберт давно спит в своей могиле, а что касается его сыновей… Горе мне!.. Сэр, – прибавил он, приходя в себя, – простите эту ужасную ошибку умирающему старику, который не в состоянии выразить вам свою благодарность.