— Что скажешь? — все же спросила.
— А тут и говорить нечего, княжна, — отозвался он, — на торжке вчера были, никто о разбойниках не разговаривал. Вторак может и правду говорит, но прав он — на ладье только тебя можно пристроить, но одну не отпущу. Князю обещал в целости и сохранности доставить до Воловьего Рога и обратно, и слово свое сдержу, — и в подтверждения тому Лютобор намотал на кулак поводья, положив ладонь на торчащий из-под суконного плаща меч.
Покинули постоялый двор, пуская жеребцов по выбитым колесами черным колеям. Лютобор дал знак Всеясну и Далико замкнуть цепь, сам оставил остальных гридней и погнал коня, вперед вырываясь.
Осталась за спиной околица городища, открылись раскинувшись во все стороны луга с холодными мглистыми оврагами, поросшие ивняком и сухими ветлами прошлогоднего бурьяна. Ярилово око выплывало из-за окоема медленно, сверкая золотым алмазом, разливая во все стороны желанное еще нежное тепло, в котором хотелось нежиться и купаться, подставляя свое лицо, ощущая на коже губ и веках игру лучей. Но уже скоро сажевые облака начали наползать с севера, затягивая небосклон хмарью, и стало еще темней, когда наш небольшой отряд погрузился в старый сосновый бор.
3_7
Как бы не просила Стребожича не лютовать сильно, но напрасно — у природы иные замыслы: бог посылал своих внуков — ветра, нагонять тучи, давая дорогу Перуну. На несколько дней затянуло все плотными низкими облаками, похолодало ощутимо, приходилось чаще останавливаться, когда после крапающей мороси с неба обрушивался вдруг ливень. Сооружали палатки, разжигали костры да сушили промокшую до ниток одежду, надеясь, что уже к следующему дню доберутся до Лейника, а там и деревеньки попадаться станут — все не под небом ночевать.
На третий день стихия поутихла, расползлись плотные, казалось, на вечность осевшие над лесом брюхатые тучи, показывая небо, такое прозрачно-голубое, просачивавшееся сквозь тонкое кружево серых облаков, прямо как глаза того незнакомца. Он почему-то не выходил из головы, я как не гнала это от себя, верно, сон тот постыдный тому виной… Ко всему горчила на кончике языке досада невысказанная на богов, наверное, что сплели эту встречу короткую, но от чего-то до сих пор не забытую.
Просвету радовались недолго, уже к полудню вновь заволокло, погружая всадников в сырую мглу.
Дрога тянулась средь старых сосен, и конца ей не было видно — и сегодня не доберемся до реки. Совсем потемнело, ползли тучи над кронами, стремительно меняя очертания, клубясь и перекатываясь, громоздясь все гуще — никак опять польет стеной. Нужно было разворачивать лагерь да успеть укрыться, пока еще было на то время, чтобы не вымокнуть насквозь, продрогнув до костей, да все надеялись, что попадется какая-нибудь деревенька, понукали лошадей, торопясь.
Проехав еще несколько верст, ни одной веси так не встретилось. Кмети уже ворчать начали, дергая поводьями, невольно останавливая лошадей, желая уже поставить палатки. Лютобор все медлил, всматриваясь в серую мглу бора да, стискивал челюсти. Что-то десятника настораживало, только с нами — женщинами — делиться не хотел. Пустил одного гридня вперед зачем-то, долго переговаривался с Всеясном. Уже брызнули первые холодные капли, а место подходящего все не попадалось, сыро кругом, так, что копыта коней глубоко проминали землю.
Лютобор все же подал знак остановиться, велел разворачивать полотнища недалеко от обочины, пока совсем не стало поздно. Дождь зарядил чаще.
— Лютобор, что такое? — все же спросила, поравнявшись с десятником, выглядывая из-под полога плаща, коим заботливо укрыла с головой меня Ветица.
Лютобор обернулся, сурово нахмурившись. Шаркнула со свистом стрела, вонзаясь прямо в горло десятника, простреливая насквозь. Лютобор всхрапнул, рухнул с седла, сбитый неожиданным ударом, распластался на взрыхленной копытами земле.
Только и успела охнуть, как гридни вскинулись с места, разрывая мгновение ошарашенного молчания, бросив все, выхватывали кто мечи, кто луки. Взвизгнула и утихла Ветица, испугавшись дико. Всеясен сдернул меня с седла грубо, толкая за спину, тут же окружили остальные гридни, пряча, защищая от нападений и стрел. Заржали рядом где-то двое скакунов — стрелы пробили им шеи и ноги. Один пустился прочь дальше вдоль дороги, другой упал на брюхо, подкошенный жалами. Всеясен выругался громко.
— Лияр, бери княжу и бегите, — приказал Всеясен, — спасай.
Лияр, не мешкая подхватил под руку, утянув в сторону кустарников.
— Ветица, — обернулась, выискивая женщину, та вцепилась в локоть — здесь. Заслоняя собой всем телом, Лияр оттеснял нас к гуще леса, я не видела, что там происходило, только слышала крики и рычание.