Если бы хотел, мог бы взять любую, и Ждака, хоть и была видной, но не отличалась от остальных так, чтобы до помутнения хотелось завладеть ей, но раз так вышло, то расслабиться немного можно. Подхватив ее под бедра, покинул горницу, пройдя темный переход. Опустил ее на пол своего времекного пристанища. Все же нехорошо, если кто-то увидит, пусть не староста, который ходить не может, но тот же Зуяр — ее братец. Ждана задышала тяжело и часто, в ожидании замерла, и огни на дке ее глаз вдруг поутихли, зато родилось из темноты что-то иное, то, что заставило сбиться дыханию. Но одно стало понятно — ублажать мужика она не умеет, и что в этой красивой головке творится — загадка. Видимо, прельстилась на то, что родом не из простых кровей.
Взял ее кисть, положил ладонь на живот, ведя ее руку вниз к тесьме штанов.
— Развязывай, — прошептал.
1_2
Она осторожно коснулась тесьмы, повертев завязки в пальцах, будто все еще раздумывала, видно, сомневаясь в правильности своего решения, сознавая, как все далеко уже зашло. Ждана облизала язычком губы, делая их влажными, я стиснул зубы — нарочно хочет распалить меня до предела. Она потянула тесьму, расправляя штаны, высвобождая до сего мига скованную тканью плоть. И вздрогнула, округлив глаза, увидев мое острое возбуждение, но не отпрянула. Я обхватил ее за плечи, дыхание все же участилось, когда прохладный воздух заскользил по оголенным чреслам.
— У тебя еще есть время. Хотя нет, уже нет.
Ждана посмотрела упрямо, будто с досадой, и тут же пошевелилась, подобрав полы рубахи, торопясь сбросить ее с себя, подумав, что я и в самом деле могу передумать, хотя всего лишь хотел, чтобы она обвыклась.
— Нет, оставь, — усмехнулся я.
Ждана в недоумении глянула на меня. Сделал шаг назад, опершись о стол, потянул Ждану за собой. Поймал в темноте ее губы, вновь пробуя их на вкус — влажные, горячие и мягкие, и одно представление, как эти губы коснуться меня там, напрочь вышибало дыхание. Пусть остается одетой дпя безопасности, трогать я ее не собирался. Конечно, трудно будет сдержаться да не переступить дозволенную грань, когда она такая притягательная и желанная, манит своей искренностью. Взял ее ладонь, вновь положив на свой твердый живот, опуская к паху. Прикрыл глаза, ощущая, как горячие пальцы сомкнулись на плоти, и резкий выдох вырвался из горла, тяжестью прошелестел на губах.
Ждана сначала неуверенно держала: то сжимала, то разжимала пальчики, но постепенно привыкала, ощупывая его по всей длине. Серые девичьи глаза стали темнеть от желания, превращаясь в глубокие омуты. Прикосновения ее поднимали горячую волну, вынуждая меня звереть от безумного голода. Ждана расслабилась, и теперь я направлял ее руку, призывая скользить по разгоряченному каменному естеству верх-вниз, и вскоре уже и это перестал делать — она быстро поняла, что именно доставляет мне удовольствие. Принялась самостоятельно это исполнять, сначала медленно и осторожно, а потом все тверже и смелее ласкала меня, раскаляя до жара.
Конечно, этого было слишком мало. Слишком. To болезненное давление, что скопилось во мне, распирало, пронизывая до потемнения в глазах, хотелось вовсе не так выплеснуть его. Накрыл ее топорщившиеся холмики, стискивая и сжимая. Ждана, прикрыв ресницы, охнула и остановилась.
— Не останавливайся, — рыкнул в висок, сжал сильнее груди, зарываясь в воздушные волны ее волос, дыша рвано.
Ждана послушно задергала рукой резче, быстрее.
— Еще, — прохрипел, толкаясь до напряженной боли плотью ей навстречу, легонько сжимая зубами нежную мочку уха, и чуть не обезумел от помутнения, давя в себе желание опрокинуть ее на стол, разодрать колени и ворваться в глубину, заполнив целиком. Остро жалея, что пошел на поводу у прихоти. Я схватил ее, стискивая и вынуждая опуститься на пол передо мной.
— Коснись, — потребовал.
Ждана сглотнула, смотря на меня снизу, ей хотелось этого, но внутреннее стеснение не давало выхода желанию, но все же оно вырвалось: обхватив меня в кольцо пальцев, прикрыв ресницы, провела языком вдоль до самого навершия.