Грейс стояла у перил, жадно впитывая все окружающее. Каждая минута путешествия была реализацией тех стремлений, глубину которых она раньше вряд ли осознавала. Они заходили в экзотически звучащие порты — Марсель, Александрию, Аден, Коломбо, Сингапур. И везде она испытывала необыкновенные, волнующие чувства.
Вместе с другими пассажирами она посещала базар в Александрии и бросала монетки маленьким мальчикам-ныряльщикам в Адене. Она увидела, как заклинатель змей в Коломбо заставлял кобру вылезать из корзины. Она ездила на рикше по улицам Сингапура, наслаждаясь яркими красками, кружащими голову ароматами, шумом, пылью и жизнью, кишащей вокруг. Она и не представляла себе, что мир так полон чудес, и она чувствовала, что только сейчас стала по настоящему жить.
На корабле были и другие чудесные вещи: остроумные разговоры в кают-кампании столом, интересные игры, забавные костюмированные вечеринки. Грейс понимала, что многие сейчас чувствовали, что они принесли свою молодость в жертву войне, и теперь решили взять реванш за потерянные годы, предаваясь легкомысленным развлечениям. Они танцевали и пили, играли в разные игры до тех пор, пока угнетающая жара на экваторе не умерила их аппетиты.
Третий день после пребывания в Сингапуре был особенно жарким, не было ни единого дуновения ветерка. Коричневые мокрые тела индийских моряков, работающих на палубе, блестели на солнце. Женщины постарше все время обмахивались веерами.
Грейс смотрела вниз на океанскую волну, омывающую корабль, и наблюдала за летающими рыбами. В это утро она сидела и очень серьезно размышляла. Путешествие подходило к концу. Она уже написала Фредди и сообщила ему дату прибытия в Брисбен, и получила краткий ответ телеграммой, когда корабль пришел в Коломбо: «Встретим „Ормандию“ в Брисбене». Про себя она боялась, что Фредди захочет посадить ее на первый же корабль, отплывающий обратно в Англию. Но она почувствовала вкус путешествий и свободы и не желала сейчас же возвращаться домой, где ее ждала унылая строгость послевоенной Англии. Она не была уверена, захочет ли вообще вернуться туда.
Пока Грейс раздумывала о своем будущем, она вдруг услышала какой-то неясный гул. Все посмотрели на небо, стараясь разглядеть на нем приближающуюся тучу, но голубое небо было ясным. Гул послышался опять, корабль задрожал, и вдруг все успокоилось. Индийские матросы стали бегать по палубе, повинуясь громким командам. Пассажиры вскочили с шезлонгов и бросились к поручням.
— Мы, наверное, натолкнулись на что-то! — в страхе закричала одна из женщин.
— По крайней мере, это не могло быть айсбергом, — сказал молодой австралиец с нахальной улыбкой.
— Я чувствую запах гари! Корабль загорелся! — закричал в панике мужчина.
Затем на палубе появился бородатый офицер.
— Леди и джентльмены, нет никаких оснований для беспокойства, — сказал он. — У нас возникли небольшие трудности в машинном отделении, но ситуация под контролем. Как всегда, через пятнадцать минут вам подадут ленч, и мы сообщим об этом происшествии более подробно, как только лучше изучим обстановку.
За ленчем появился капитан и рассказал, что один из котлов перегрелся и взорвался. К счастью, пожар удалось погасить, и корабль может по-прежнему продолжать путь. Правда, плыть им сейчас придется медленнее, с осторожностью и взять курс на Дарвин, на северном побережье Австралии, где будет произведен ремонт.
Когда Грейс впервые увидела австралийский континент, она была немного разочарована. Брюс описывал яркое голубое небо, сожженные солнцем долины и красную почву, но когда корабль вдоль прибрежных болот, поросших ризофорой и другой буйной растительностью, дотянул до Дарвина, жара и влажность стали просто нестерпимы, и Австралия стала напоминать ей о Сингапуре, только без шума городского движения.
К исходу второго дня их пребывания в крохотном порту стало ясно, что ремонт будет продолжительным. Детали для починки нужно было переправлять из Сингапура. Команда прилагала все усилия для того, чтобы вынужденная остановка была для пассажиров приятной: устраивала концерты, танцы и иные развлечения. Но Грейс изнемогала от нетерпения — ведь она находилась уже так близко от цели. Она не могла спокойно выносить то, что находилась на одном континенте с Фредди и Брюсом, но не имела возможности встретиться с ними. Она отправилась к казначею, чтобы договориться, как ей добраться до места назначения другим транспортом.
— Нет никакого корабля, который прибудет в Брисбен раньше нас, — сказал казначей, замученный седовласый мужчина. — Вы направляетесь именно туда?
— Я собираюсь навестить друзей, которые живут в Северном Квинсленде, — сказала Грейс. — В местечке, которое называется Клон-карри.
— Никогда не слышал о таком, — сказал казначей и ухмыльнулся. — Но я поспрашиваю кое-кого и посмотрю, что смогу для вас сделать. Я понимаю, что вы не хотите торчать в этой чертовой дыре, но это необходимо!
В этот вечер за обедом он подошел к ее столику и сказал, что ему удалось найти маленькое судно, которое направляется вокруг мыса Йорк.
— Удобства там будут не так уж велики, — сказал он, — но этот корабль направляется в Кэрнс, а это как раз в Северном Квинсленде. Несомненно, ваши друзья смогут приехать и встретить вас там. Если хотите, мы попробуем послать туда телеграмму.
— Большое спасибо! — сказала Грейс, с трудом удерживаясь от того, чтобы не обнять его.
Через два дня кораблик, где находилась она и ящики с разобранным самолетом, уже выбирался из гавани, направляясь к бирюзовым водам залива и держа курс на Кэрнс.
11
С самого восхода солнца корабль плыл в океане, похожем на прозрачное голубое стекло, пробирался мимо островков, которые казались лохматыми зелеными кочками на поверхности воды. Многие из островков были окружены рифами, о которые разбивались волны, образуя белую завесу брызг. Грейс наблюдала, как по мере приближения к берегу вода из темно-голубой постепенно превращалась в бледно-бирюзовую. Чувствуя, что ее путешествие заканчивается, она с трудно сдерживаемым волнением на все это смотрела. Через несколько часов она будет уже в Кэрнсе, где ее встретит Фредди. Получил ли он ее телеграммы вовремя, подумала она с беспокойством, ту первую, где говорилось, чтобы он не ехал в Брисбен, и вторую, о ее прибытии в Кэрнс? И что ей делать, если ее никто не встретит?
Вскоре она увидела на горизонте очертания гор, и когда они подошли к берегу ближе, могла уже различить белые здания города, уютно расположенного у подножия суровых пиков. Они проплыли мимо еще нескольких островов, с болотами, поросшими тропическими растениями, и наконец стали на якорь возле казавшейся непрочной деревянной пристани. Вдоль набережной был разбит парк с похожими на зонтики тенистыми деревьями. В парке было полно народу, и со старомодной площадки в центре парка к ним доносились звуки музыки. Грейс не могла поверить своим ушам, когда услышала, что оркестр начинает исполнять «Мир вам, веселые джентльмены».
— Ну как они смогли так подгадать, — насмешливо заметил один из матросов, бросая причальный канат на берег. — Мы как раз прибыли вовремя, к Рождественскому обеду.
— Рождественскому?
Грейс, конечно, знала, что стоял декабрь, но в этой испепеляющей жаре Рождество как-то совсем выпало у нее из памяти.
Наконец опустили сходни.
— Можете сойти на берег, мисс, — сказал капитан. — Багаж вы получите послезавтра, на таможне. Сегодня мы разгружаться не будем: Рождество…
— Спасибо, — сказала Грейс.
— Счастливого Рождества, мисс, — ответил он, дотрагиваясь пальцами до фуражки.
— И вам счастливого Рождества, капитан, — в свою очередь пожелала Грейс. Она взяла маленький чемоданчик, оставив на корабле большой чемодан, который собиралась взять позже, и сошла по сходням на берег. Оркестр все еще исполнял традиционные рождественские песни, пока она осторожно ступала по неровным доскам, и Грейс иронически усмехнулась. Затем она стала вглядываться в толпу людей, стоящих у края пристани и за нею. Она видела целые семьи, которые расположились, как на пикнике, в тени больших деревьев, маленьких детей в их лучших воскресных одеждах, мужчин в костюмах, и женщин под кружевными зонтиками.