Грейс налила кипящую воду в чайник и начала готовить заварку.
— Я же говорю тебе, дорогая, — сказал Фредди, — ты забыла поставить мне еще одну тарелочку.
— О, извини, пожалуйста, — сказала Грейс и пошла за тарелочкой.
Но вдруг прозвучал резкий голос Брюса:
— Она — не твоя дорогая, а здесь — не «Ритц». Клади свой хлеб на стол, как все.
Грейс поставила тарелку.
— Все в порядке. Мне не трудно.
Брюс обнял ее за талию:
— Я против этого. Он отдает тебе приказания, как будто ты его собственность. Я сыт по горло его поведением. Мы живем в лачуге, а не в его фамильном особняке.
Фредди холодно посмотрел на него:
— Ты собираешься так же разговаривать и со своими детьми, ругаясь через каждое слово?
— Чему будут учиться мои дети, тебя не касается, — парировал Брюс.
— Возможно. Но то, как ты обращаешься со своей женой, меня касается, — сказал Фредди. — Ты, кажется, забываешь, что Грейс мне очень дорога. Мне больно видеть, что с ней обращаются подобным образом.
— Я прекрасно отношусь к ней.
— Ты обращаешься с ней не так, как она того заслуживает. Она — леди, и она прекрасно справляется с теми очень трудными условиями, в которых оказалась.
— Она знала, кто я такой, до того, как вышла за меня замуж, — сказал Брюс. — Я никогда не строил из себя того, кем не был. Так, Грейс?
— Но у нее не было выбора — выходить или нет за тебя замуж, так? — холодно спросил Фредди. — Ты, видимо, принудил ее к этому.
— Ты говоришь, я принудил ее? — Брюс встал, кулаки его сжались. — Скажи ему правду, Грейси…
Грейс во время этого диалога молчала. Но больше она выдержать не могла:
— Прекратите оба! Вы ведете себя, как дети. Я не вещь, которую можно поделить, и я не принадлежу никому, кроме себя самой. Сами наливайте себе чай!
Она выбежала и закрылась у себя в комнате.
Вскоре после этого пришел Брюс:
— Извини, пожалуйста, если я огорчил тебя, — произнес он. — Но Фредди меня просто достает этими тарелочками и салфеточками! И мне не нравится, что он крутится вокруг тебя. Ты моя жена. Я сам позабочусь о тебе.
— Я думаю, что он ведет себя прекрасно, несмотря на то, что мы сделали в отношении его, — заметила Грейс.
Брюсу пришлось это проглотить. Потом он прочистил горло.
— Грейс, ведь это неправда то, что он сказал? То, что я вынудил тебя?
Она посмотрела на него и улыбнулась:
— Ты знаешь, что это неправда. Напротив, именно ты мне всегда говорил, что ты будешь ужасным мужем.
— И это обещание я сдержал, да? — он обнял ее, нежно глядя ей в глаза.
— Я знаю, что ты делаешь все возможное, — сказала она и подставила лицо его поцелуям.
— Я больше никогда не пойду вечером в бар, если тебя это огорчает, — сказал он.
— Иди, — сказала она. — Кому-то из нас все же нужно немного развлечься.
— Верно! — сказал он. — Но сегодня я беру с собой Фредди. Потому что нельзя летать вместе с человеком, который зол на тебя…
Рассказы о чудесном полете «Удивительной Грейс» начали ходить по всем пивным и барам. Работы прибавилось. Один владелец ранчо даже заявил, что хочет построить взлетно-посадочную полосу.
— У моей жены в этом году будет ребенок, и никогда не знаешь, когда именно нужно будет привезти из города доктора.
Брюс слышал, что и у остальных эта мысль начала бродить в головах. У многих были молодые семьи, другие пережили немало трагических случаев в прошлом. И теперь люди хотели использовать преимущество воздушного сообщения, наладить регулярное сообщение между железной дорогой и своими ранчо.
Среди ценного груза, который нужно было доставить в ближайшее время, оказался бык, призер-производитель, присылаемый из Сиднея для улучшения породы.
— Ты уверен, что справишься один? — спросил Фредди Брюса. Он лежал на кровати, на веранде, только что оправившись от легкого приступа лихорадки. Температура уже понизилась до нормальной, но он все еще был бледен и слаб.
Брюс похлопал его по плечу.
— Не беспокойся, друг. Самое сложное, чертовски сложное дело — погрузить быка. Но есть люди, которые помогут погрузить его там и выгрузить здесь.
Он улетел утром, и Грейс ожидала его к вечеру. Но солнце уже село, стало темно, а его все не было.
— Не беспокойся, дорогая, — сказал Фредди, и взгляд его устремился к окну. — Я уверен, что у него все в порядке, — успокаивал ее Фредди, видя, как она все время подходит к окну. — До Виллаварра лететь далеко, и перед тем, как возвращаться, он, видимо, решил перекусить.
Стало темно.
— Он не попытается вернуться домой сейчас, когда уже совсем темно? — спросила Грейс, вспоминая его возвращение после пьянок в пивных.
— Если что-то не в порядке с мотором, он останется до вечера, — сказал Фредди. — Не беспокойся о нем. Он чертовски хороший пилот. Он все сделает лучшим образом.
Но Грейс вспомнила пыльную бурю и стаю птиц. А что, если оба крыла сломались? Никакой надежды на спасение тогда уже точно нет. Грейс не выключала лампу и заметила, что и Фредди, несмотря на все свое спокойствие, сидел на веранде и не ложился спать.
— Ты думаешь, все в порядке? — спросила она, подходя к нему и вставая рядом с Фредди на веранде. Во все стороны простиралась только темнота. Грейс вздрогнула, хотя ночь была теплой.
Фредди похлопал ее по руке:
— Чтобы поставить точку на Брюсе Барклее, — сказал он, — потребуется нечто большее, чем обычный полет. Пойди и поспи, — посоветовал он. — Все равно делать нечего до самого утра.
— Фредди, — сказала Грейс нерешительно, — я рада, что ты здесь, со мной.
Он смущенно закашлялся:
— Знаешь, никто из нас здесь бы не очутился, если бы у нас была хоть доля здравого смысла, — сказал он.
В доме было очень жарко. Она не могла уснуть, мысли ее метались от одного случая с Брюсом к другому. Она представляла, как Брюс лежит где-то далеко от любого жилья, придавленный самолетом, страдая от жажды, и не в силах добраться до ближайшего ранчо. Она металась, вся потная под москитной сеткой, не смыкая горящих глаз почти до самого рассвета. Наконец, вымотанная, она задремала.
Они уже завтракали, когда послышался звук мотора «Удивительной Грейс». Оба выбежали из дома и наблюдали, как она подлетела и безукоризненно совершила посадку. Брюс вылез, потянулся, а затем не спеша пошел к дому. Грейс побежала ему навстречу. Фредди, отставая на несколько шагов, следовал за ней.
— Что произошло? Мы безумно волновались! — Она критически оглядела его. — Ты выглядишь ужасно.
Он усмехнулся:
— У меня была ужасная ночь.
— Тебе пришлось приземлиться в буше?
Улыбка его стала шире:
— Ничего подобного. Просто на ранчо я встретил нескольких знакомых ребят. Они задались целью накачать меня грогом. Поэтому я выпил с ними немного, потом еще немного, и под конец я так надрался, что уже не мог сосредоточить взгляд на пульте управления. Я решил, что безопаснее остаться там, а домой вернуться утром.
Он был так доволен собой, что злость Грейс куда-то исчезла.
— Я всю ночь провела представляя, что ты лежишь и умираешь где-то в буше. Ты же самый безответственный человек, которого я когда-либо встречала.
— А что бы ты хотела? Лететь с риском, когда я был не в состоянии даже прочесть, что изображено на пульте, а потом приземлиться где-нибудь в Китае?
— Нет, конечно, — согласилась она. — Но тебе стоило подумать, как я буду о тебе беспокоиться до того, как ты начал пить.
— Но не мог же я сказать своим старым корешам: нет! Я не видел этих парней с тех пор, как началась война! Было бы непростительной грубостью встретиться с ними и не выпить за старые времена! — Брюс обнял жену за плечи. — Ну, Грейси, улыбнись! Завтрак готов? Я умираю с голода!