— Так странно — быть голой на публике.
— Это — не публика. На тебя смотрю только я, а я твой муж.
Он притянул ее к себе, и она ощутила через прохладную воду, как ее груди коснулись его груди. Она обняла его за шею.
— Да, ты прав, — прошептала она, — ты — не публика.
— Нам нельзя долго задерживаться, иначе мы привезем домой жареное крокодилье мясо. Мне уже хорошо, и не жарко. А тебе? — он освободился из ее объятий и вылез на берег.
— У нас нет полотенец, — крикнула она вслед.
— Тебя слишком беспокоят детали, — сказал он. — На жаре ты уже через пару секунд станешь сухой. — Он уселся на теплую, плоскую скалу, нависшую над водоемом и наблюдал, как она вышла из воды.
— Я стану слишком высокого о себе мнения, — заметила она.
— Я как раз подумал, что у тебя вновь отличная фигура.
— Почему же она тебя не интересует? — спросила она смело.
— Мне она интересна, — ответил Брюс, — я просто не хочу ускорять события.
— Какие события?
— Грейси, мы ведь были вместе всего раз или два, и потом ты забеременела. И кто знает, не повторится ли это вновь? Я хочу, чтобы ты набралась сил для следующего ребенка. — Он лег на камень. Грейс встала рядом и смотрела на него.
— Эй, на меня вода капает! — пожаловался он. — Я только-только подсох.
Она засмеялась, села рядом с ним на колени, прошла мокрыми руками по его груди отряхнула над ним мокрые волосы.
— Хватит, — сказал он, смеясь.
Она расставила ноги и уселась ему на живот. Затем наклонилась, раскачивая груди, у него над лицом, касаясь сосками его щек и губ, наконец он не выдержал этих пыток. Больше он не смеялся:
— Прекрати, Грейс. Это нечестно.
— Наверное, если женщина участвовала в охоте на крокодила, значит, она уже достаточно сильна, разве не так? — прошептала она. Она ощутила, что и он уже желает ее. Она поднялась и легла на него, услышав, как он застонал от наслаждения. Затем она начала передвигаться вверх и вниз, пока его руки не сжались вокруг ее грудей, и страсть не овладела им полностью. Глаза ее закрылись от наслаждения, настолько невероятно полным было переживаемое ощущение. Наконец, оно достигло вершины, и Грейс закричала, беспомощно забившись.
Когда она открыла глаза, он смотрел на нее.
— Грейс Барклей, где ты научилась делать подобные вещи?
Он так откровенно на нее смотрел, что она вспыхнула, смущенная своим вольным поведением.
Брюс покачал головой:
— И думать, что тебя воспитывали в церковном приходе! Такими темпами, тебе не будет и тридцати, а у нас уже будет дюжина детей, — сказал он ей, слегка шлепнув игриво. Они начали одеваться. — Но сначала дело, а потом удовольствие, миссис Барклей, ладно? Нам нельзя забывать об этом бедном крокодиле.
Через несколько минут самолет взмыл в небо, лишь слегка задев крыльями воду. Они направились к югу. Солнце садилось, и горная гряда на востоке уже окрашивалась пурпурными цветами, когда они летели домой. Холодный ветер дул им в лица. Никто из них не произнес ни слова, но Грейс чувствовала себя умиротворенно.
Неожиданно самолет резко дернулся.
— Что за черт? — Брюс поглядел вокруг. Руль высоты в порядке…
Самолет вновь дернулся.
— Погляди, — крикнула Грейс, — узел ослаб на хвосте у крокодила.
— А, черт, — пробормотал Брюс. — Это именно то, чего нам недоставало. Он нарушит баланс, и мы все выпадем за борт.
Он поднялся со своего места:
— Грейс, мне нужно доползти туда и поправить веревку. Тебе придется посидеть за рулем.
— Мне?
— Да, ничего страшного. Гляди — вот это альтиметр, а это рычаг управления. Следи, чтобы он находился в этом положении. Если он наклонится вперед, мы начнем снижаться. Если назад — мы начнем набирать высоту. Понятно? А это — компас, я тебе уже говорил. Держи направление на юг — юго-запад. Я пойду в хвост, а ты занимаешь мое место.
Не обращая внимание на возможные протесты, он уже полз по крокодилу в хвост самолета. Грейс осторожно села в кресло пилота, глаза ее смотрели на альтиметр. Она, видимо, нажала на рычаг управления, потому что самолет отозвался на это движение и задрал нос. Указатель на альтиметре тоже двинулся по шкале. С волнением она вернула рычаг на место и смотрела, чтобы показания на альтиметре стали прежними. С удивлением она поняла, насколько чутко отзывается самолет на ее движения. Как это все просто! Она летела, вела самолет! Пальцы ее, вцепившиеся в рычаг управления, ослабли. Она оглянулась и посмотрела на Брюса, который, ругаясь, боролся с крокодильим хвостом, привязывая его обратно к доске.
— У тебя все в порядке? — выкрикнул он.
— Отлично, — откликнулась она. — Не спеши!
Она посмотрела вниз и увидела дом, совсем игрушечный сверху. Тень самолета крестом скользнула по крыше.
Если бы его обитатели знали, что самолет, пролетевший над ними, ведет женщина! Были бы они удивлены? И вдруг ей пришло в голову, что всю свою жизнь она ждала этого момента — пережить подлинное возбуждение, приключение, рискнуть, бросить вызов общепринятым нормам. Вот это — подлинная жизнь!
Взволнованная, она дрожала, когда вернулся Брюс.
— У чертовой дряни острые когти. Он меня всего исцарапал, но теперь-то я уже его привязал отлично. Готов поменяться местами, только осторожно.
Он направился к своем месту, ожидая, что она сразу же его освободит, но вместо этого она подняла на него глаза, — они сияли через защитные очки:
— Брюс, ты должен научить меня летать!
— Ну так когда же ты позволишь мне? — спросила Грейс.
Брюс оторвал глаза от огромного стейка, который она приготовила ему в надежде ублажить его.
— Что именно? — спросил он, пережевывая мясо.
— Летать. Ты пообещал научить меня, а сам только однажды позволил посидеть немного у руля во время полета. Ты должен как-нибудь доверить мне взлететь и приземлиться.
— Ну-ну, Грейси, — сказал он, через силу смеясь. — Ты лишь несколько раз была в воздухе, но это еще не свидетельствует о тебе как о квалифицированном пилоте.
— Ты вообще ни разу не летал, когда наврал комиссии военно-воздушных сил и пошел выбирать себе самолет.
— Так-то так, но…
— Что но?
— Я знал много всего о механической части самолета. Я водил машину, плавал на моторной лодке… Я делал все, что обычно делают парни.
— Ага! — сказала она, грозя ему пальцем. — Значит, самое главное препятствие — это то, что я — женщина. Правильно?
Он посмотрел вниз на свою тарелку.
— Ты слишком драгоценная, чтобы рисковать тобой, Грейси, — сказал он.
— Только не говори мне этого, — сказала она. — Ты совсем, как Фредди. Вы считаете, что женщина не может водить ваши замечательные самолеты.
Он взглянул на нее агрессивно:
— Ты хорошо держалась за рулем, когда мы были в воздухе. Но взлет и посадка требуют особого мастерства, а самолеты — это наш хлеб насущный. Если ты повредишь один из них, мы окажемся в беде.
— Мы и так уже в беде, — ровно сказала Грейс. — Как давно у нас уже не было работы?
Он не сразу ответил:
— Подождем, пока пришлют контракт на почтовые рейсы, и все сразу наладится.
— А как долго этого ждать, как ты думаешь? — спросила она. — Мы ведь уже растратили те пятьдесят фунтов, не так ли?
Он кивнул головой.
— Мы не можем так больше жить, Брюс, — сказала она. — Что-то должно произойти.
— Обязательно произойдет, — наставительно произнес он.
— А если у нас будет контракт на почтовые рейсы, ты сказал, что один самолет будет все время занят развозкой почты. Кто же станет водить другой самолет?
— Я найму другого пилота.
— А я? Почему бы мне не быть другим пилотом?
Он озадаченно улыбнулся.
— Будь реалисткой, Грейс. Как много местных владельцев ранчо позволят, чтобы их перевозила в машине женщина? Что уж говорить о самолете! Здесь ребята думают, что место женщины — на кухне или в спальне.
— Но не этой женщине, — сказала Грейс. Медленным движением она сняла с себя фартук. — Я еду в город.