На третьи сутки дождей Грейс позвонили из полицейского участка и передали чрезвычайное послание от доктора Гордона Бэнкса, которому немедленно требовался авиатранспорт.
Она совершила посадку под бушующими потоками ветра на хлюпающую поверхность полузатопленного поля для регби. Гордон ждал ее там.
— Как хорошо, что вы прилетели! — воскликнул он в волнении, устремляясь к ней навстречу. — Звериная погодка, да? — Он занял свое место в самолете. — Я бы ни за что не стал просить вас вылетать в такую поганую погоду, если бы не аварийный случай… Кроме того, как человек, хорошо знающий свое дело, вы лучше меня можете оценить риск полета, так ведь?
— Промокнем, вот и все, — отозвалась Грейс.
Гордон критичным взглядом оглядел ее.
— Да вы уже промокли и еще как, бедная малышка! — проговорил он.
Грейс удивленно оглянулась на него. Обычно доктор был с ней подчеркнуто официален. Грейс вырулила на стартовую позицию.
— Здесь очень сильный ветер, — крикнула она, перекрывая шум двигателя. — Надеюсь, при взлете мы не ткнемся носом в ворота!
Она дала полный газ, разогналась и повернула ручку на себя. Самолет натужно оторвался от земли и стал подниматься в небо, отчаянно борясь с давящим на него переменчивым, обезумевшим ветром. Двигатель неистово ревел.
— Препятствие номер один пройдено! — сообщила Грейс. — Куда путь держим?
— Правьте в сторону Нормантауна. Надо высмотреть внизу дорогу, — крикнул в ответ Гордон. — Там потерпел аварию грузовик. Из-за наводнения.
— Как будем садиться? — нервно спросила Грейс. — Такая погода… Трудновато, знаете ли…
— Они передали, что очистят местечко!
Они летели прямо под облачным потолком, преодолевая неравномерное давление ветров, дувших с океана. Полет отнюдь не был приятным: самолет постоянно бросало из стороны в сторону, он сильно содрогался и дергался.
— Хорошо, что вы — закаленный путешественник, — крикнула Грейс. — Подобная погода не для людей со слабым желудком.
Гордон рассмеялся.
— Когда поживете пару лет в общежитии студентов-медиков, у вас желудок будет железным.
Грейс тоже рассмеялась.
— Значит, вы также можете себе представить, какие завтраки подавались в моей школе.
— Я порой спрашиваю себя, — медленно проговорил он: — Что делает в этих местах такая молодая и красивая леди с образованием, полученным в Англии, как вы?
— Все просто, — ответила Грейс. — Во время войны я познакомилась с австралийцем, влюбилась в него и вышла за него замуж у него дома.
Конечно, это все было большим упрощением, но она не хотела вдаваться в детали.
— Подумать только! — воскликнул доктор. — Ведь если бы не этот австралиец, вы, наверное, в эту минуту сидели бы в какой-нибудь уютной английской гостиной. В покое и безопасности.
— Смотрела бы на ручейки воды, стекающие по стеклу окна и жалела бы о том, что жизнь такая скучная, — добавила она с улыбкой. — По крайней мере могу сказать совершенно откровенно, что мне ни разу не пришлось скучать здесь, в Австралии.
— Да, это страна больших сюрпризов, — согласился он. — Здесь необходимо все время быть начеку, иначе проиграешь. — Тут он запнулся и сделал паузу, после чего проговорил: — Простите меня. С моей стороны это было очень нетактично, ведь вы недавно потеряли мужа…
— Мой муж лучше чем кто-либо знал о том, что это требовательная страна. Он знал, что идет на риск, вылетая в тот день. Но я подозреваю, что ему даже нравилось подвергать свою жизнь постоянной опасности, — ответила она.
— Лично мне больше по душе мир и покой, — сказал Гордон.
— В таком случае удивительно, как с таким взглядом на вещи вы выбрали жизнь в этой стране, — сказала Грейс.
Он не стал объяснять, а она и не настаивала. Она оглянулась на него. Ветер гулял в его белокурых волосах и на него падали отблески бури, которые подчеркивали открытость и резкие черты его лица.
«Красивый мужчина», — подумала она.
Он без труда смог бы покорить сердце любой эдинбургской девушки. Тем более непонятно то, что он выбрал в жены немолодую и невзрачную женщину. Зачем?
Они пролетали над местностью, где было видно больше воды, чем суши. Разбухшие речки изрыгали наносы со своего дна и разбрасывали их вдоль всего русла, заросшего мангровыми деревьями. Вскоре им удалось разглядеть внизу дорогу. Они полетели вдоль нее. Дорога вскоре исчезла под водой, которая затопила ее на протяжении более мили.
— Впереди дым! — крикнул вдруг Гордон. — Смотрите!
Они увидели дым большого костра, и вскоре их взорам представилось печальное зрелище случившейся аварии.
— Боже, неужели это все сделала одна вода?! — вскричал потрясенный доктор.
На затопленной дороге лежал перевернутый грузовик, со всех сторон облепленный наносами из грязи, листвы и поломанных сучьев и веток деревьев. Вокруг машины радужно поблескивала вода — это вытекло горючее.
— Кажется, я вижу место, где они хотят, чтобы я приземлилась, — крикнула Грейс, показывая доктору на участок заболоченной от наводнения местности, более или менее очищенной от мангровых побегов и наносов. Грейс покружила над местом посадки, критически изучая его.
— Люди все время преуменьшают длину линии, требуемой для посадки самолета. Да еще эти мангровые деревья впереди… Даже если я смогу сесть, не знаю, как стану взлетать!
— Прошу вас, попробуйте, — взмолился Гордон. — Пострадавшие ждут нас! Вы отличный пилот! Если кто и может это сделать, так только вы!
Она быстро взглянула на него. Он с тревогой смотрел вниз, где уже виднелись крохотные фигурки людей, отчаянно размахивавших руками.
— Хорошо, я попробую, — сказала она наконец.
Она отлетела в сторону моря, затем повернула и направила самолет параллельно речному руслу. Теперь и она видела людей, которые сгрудились около перевернутого грузовика и с надеждой смотрели в небо. Ветер дул сзади. Грейс прилагала все усилия к тому, чтобы держать самолет ровнее, одновременно сбрасывая скорость, насколько возможно. Наконец колеса чиркнули по твердой поверхности, самолет встряхнуло, он подпрыгнул, колеса коснулись земли еще раз, вновь оторвались… Грейс посадила самолет и теперь, скрипя зубами, тормозила его. Машина остановилась в нескольких дюймах от громадного валуна. Гордон тут же выпрыгнул из кабины и бросился навстречу потерпевшим аварию. Их было четверо. Грейс видела, что они страшно оборваны и окровавлены, как будто раненые, поступившие с поля боя. Они махали руками в сторону грузовика и потащили туда Гордона.
Когда доктор вернулся к Грейс, у него было бледное лицо и мрачное выражение на нем.
— Плохи дела, — проговорил он тяжело. — Грузовик придавил человека, и мы никак не можем вытащить его оттуда. Боюсь, придется отнимать ему ногу.
— Разве нельзя подрыть почву под ним и таким образом вытащить из-под машины? — содрогнувшись от ужаса, спросила Грейс.
Гордон отрицательно покачал головой.
— Займет слишком много времени, которого у нас нет. Кроме того, это опасно. Он в очень скверном состоянии. Нога все равно практически расплющена. Если в самое ближайшее время ему не сделать переливание крови, то погибнет.
— Но вы же не можете делать операцию в таких условиях?
— У меня нет другого выхода, — твердо сказал он. — Если нам удастся быстро освободить его из страшного капкана и отправить в больницу — у него еще будет шанс.
Он уже склонился над своей врачебной сумкой. Вдруг Грейс ударила в голову мысль, что она уже наблюдала подобную сцену раньше. Она мысленно вернулась на поле боя 1918 года… Вокруг грязь и смерть… И капитан Уэзерби говорит: «Кто-то должен это сделать». Ей вдруг захотелось скрыться от всего этого, как и тогда. Но она понимала, что сейчас ей предоставляется второй шанс.