— Но вы сделали вполне достаточно, Фредди, — запротестовала Грейс, встревоженная мыслью о том, что он вернется на фронт. — И, говорят, американцы изменили положение. Наверное, скоро все кончится.
— Но мне не терпится снова полетать, — сказал Фредди. — А как мне это сделать, если не будет войны?
— После этого наверняка будут гражданские полеты, — отозвался его сосед. — Ведь мы теперь показали людям, что могут самолеты…
Грейс старалась казаться веселой.
— Если бы люди видели вас обоих, замотанных бинтами, они вряд ли были бы очарованы будущим авиации.
— Но в мирное время ни в кого не стреляют, — поправил ее Фредди. — Самолеты теперь довольно надежны. После войны они смогут все, что угодно — вот увидите. Я буду возить вас на ужин в Париж, — добавил он, поднимая сумку. — Пока, парни, — сказал он, помахав всем рукой. — Может, мы еще раз попробуем сбить «Красного барона», прежде чем спектакль окончится.
Грейс отнесла его сумку в главный холл. На улице дожидался «Роллс-Ройс», рядом с которым стоял шофер в униформе.
— Насколько я понимаю, это ваш, а не армейский, — сказала Грейс.
— Господь милосердный, конечно. Армия хотела отправить меня в восстановительный центр в кузове грузовика, — ответил Фредди. — Я согласен, чтобы ради моей страны в меня стреляли, но я отказываюсь уезжать в армейском грузовичке!
Он поймал ее руку.
— Ну, старушка, вы меня еще увидите. Когда-нибудь, когда вы этого меньше всего ожидаете, я вернусь и украду вас. Я умчу вас к моей яхте, и мы отплывем прямо в закат…
— По-моему, вы забыли, что идет война, — сказала Грейс. — Закат полон линкоров.
— Такая хорошенькая, и такая неромантичная, — укоризненно произнес Фредди. — Как я уже сказал, мы уплывем в закат, успешно лавируя между линкорами, и прибудем на виллу на юге Франции. Как это звучит?
— Восхитительно — и абсолютно непрактично, — смеясь, ответила Грейс. — Мне будет вас не хватать, Фредди.
Фредди посмотрел на нее серьезно: он все еще не выпустил ее руки.
— Мне можно приезжать навещать вас? Мы могли бы предпринимать славные небольшие поездки на машине.
— Вы забудете обо мне, не пройдет и недели. Стоит вам вернуться к приятному образу жизни и хорошей кухне, и вы забудете, что на свете есть «Святая Катерина».
— Каким непостоянным вы меня считаете! — сказал Фредди, стараясь изобразить обиду. — Мы, Каллендары, народ верный. Мы не дрогнули в самые опасные моменты истории Англии. Я ручаюсь, что не забуду вас, если вы пообещаете, что не забудете меня.
— Как будто вас можно забыть, Фредди, — сказала Грейс.
Его губы коснулись ее руки.
— Тогда я не скажу «прощайте», а только «до свидания».
— До свидания, — пробормотала Грейс. Он взял у нее из рук свой чемоданчик, весело помахал рукой и направился к ожидающей его машине.
Она заметила, что чемоданчик сделан из крокодиловой кожи.
5
Отъезд Фредди совпал с окончанием лета и наступлением серой, тоскливой погоды. Сырой туман сменялся яростным ветром, дувшим со стороны Ла-Манша, который колотил в стекла острым дождем и сотрясал рамы. От сквозняков, пронизывающих длинные коридоры, скрыться было невозможно, а ночью нельзя было согреться под тоненькими, колючими одеялами. Из палат доносился кашель и отхаркивание.
Безрадостные дни соответствовали настроению Грейс. Ей не хватало легкости и смеха, которые внес в ее жизнь Фредди. Она машинально выполняла свои обязанности, ухаживая за новыми летчиками, занявшими койки. В общей комнате медсестер говорили об американской армии и о том, как скоро ей удастся достичь того, чего не дали четыре года войны в траншеях. Говорили даже о победе, о чем не слышно было с 1914 года. Грейс рада была бы, чтобы окончилась эта бессмысленная бойня, но в остальном не ожидала от будущего ничего хорошего.
Однажды Дафна отправилась в выходные в Лондон на вечеринку и не вернулась. Ходил слух, что высокопоставленный дядюшка воспользовался связями, чтобы ее перевели в группу, сопровождающую раненых из Франции, и другой — что она познакомилась с молодым офицером и обвенчалась с ним по специальному разрешению. С исчезновением Дафны Грейс почувствовала, что ее жизнь в больнице потеряла последние проблески веселья. Но она не испытывала желания вернуться домой и оказаться похороненной в удушающей тишине и одиночестве сельской жизни.
Шел конец сентября. Грейс везла по коридору каталку, когда кто-то схватил ее сзади.
— Попались! — сказал радостный голос, когда Грейс встревоженно вскрикнула. — Я же говорил, что приеду украсть вас!