В трубке раздался голос Фредди, бодрый и жизнерадостный.
— Собирайте вещи, старушка, — сказал он. — Я поговорил с матерью, и приеду забрать вас завтра.
— Но, Фредди, у меня был грипп. Может быть, я еще заразная, — запротестовала она.
— Чушь. Мы, Каллендары, народ выносливый. Никогда ничего не подхватываем. А вы никогда не поправитесь в этой забытой Богом дыре — в «Святой Кэт». Скажите матроне, что едете к нам на поправку. Я с вами завтра утром увижусь.
Телефон замолчал. Грейс стояла, глядя на него с глуповатой улыбкой.
«Роллс-ройс» приехал в десять часов. Из него выпрыгнул Фредди, казавшийся невероятно здоровым и живописным по контрасту с серыми лицами и скучной обстановкой больницы. На нем были брюки гольф и темно-зеленый твидовый пиджак с канареечным галстуком.
— Старушка, вы, похоже, вот-вот загнетесь, — сказал он. — Деревенский воздух и хорошая пища — вот что вам нужно. И общество остроумного, утонченного и забавного джентльмена.
— О, вы кого-то пригласили? — спросила она, чувствуя, что настроение ее сразу поднялось, когда его губы коснулись ее руки.
— Вы неисправимы, — сказал он. — После гриппа вы должны быть слабой и послушной, так что, пожалуйста, больше никаких умненьких ответов. — Он усадил ее в автомобиль, потом поспешил занять место водителя. — Следующие несколько дней я посвящу тому, чтобы вернуть на ваши восковые щеки немного румянца, — добавил он. — Хорошие оздоравливающие прогулки, небольшая физическая нагрузка — как раз то, что нужно. Конечно, если вы захотите, мы организуем верховую охоту на лис или танцы. Ваше желание — для меня закон.
— Фредди, у вас не будет много гостей? — встревоженно спросила Грейс. — У меня нет никаких нарядов.
— Не беспокойтесь, — сказал Фредди. — Я уверен, что вы сможете ограбить гардероб моей сестры. Правда, у нее жутко современный вкус в одежде — все эти отвратительные малюсенькие юбочки, обнажающие по пол ноги! — Он успокаивающе улыбнулся. — И вообще, моим будет все равно, как вы одеты, лишь бы только наконец увидеть вас. Я всем им рассказывал о вас безостановочно.
— Ох! — чуть слышно отозвалась Грейс. Она устремила взгляд через окно на перечерченные дождем зеленые холмы. Подумалось: Фредди все рассказывал о ней?
— Моя сестра, возможно, позовет одного-двух друзей, — продолжал болтать Фредди. — Может, эту жуткую девицу Мерджери, которая только и может, что говорить о лошадях. Если уж на то пошло, она и сама немного напоминает лошадь. А если не считать их, то дома будем только мы и один приятель-офицер из Королевских воздушных сил, с которым я познакомился в восстановительном центре. Там было так невообразимо тоскливо, что я там и собаку свою не оставил бы. Так что я сразу же захватил его с пожитками и привез с собой домой. Мать обожает его. Я уверен, что вам он тоже понравится.
Сердце Грейс забилось быстрее, когда «роллс-ройс» проехал между внушительных каменных колонн с воротами, на верхушке каждой из которых восседал лев, и захрустел по выметенному гравию длинной подъездной аллеи. Прямо перед ними был колоссальный дом неоклассических элегантных очертаний. Во фронтоне была арка с колоннами, через которую можно было попасть на внутренний двор. Дождь перестал, и водянистое солнце поблескивало на мраморе и сотнях окон.
— Ну, вот и приехали, — сказал Фредди.
— Фредди, это просто великолепно! — воскликнула Грейс.
— Да, довольно славно, правда? — согласился он. — Благодарение Богу, я — единственный сын. Если бы моя мать вместо моей старшей сестры Клариссы произвела на свет сына, то не сомневаюсь, что столкнул бы его с парапета, как только научился бы ползать.
«Роллс-ройс» затормозил, лакей, облаченный в черный бархат с серебряными пуговицами, подбежал, чтобы открыть дверцу автомобиля. Фредди выскочил со своей стороны машины и обошел ее, чтобы подать руку Грейс. Хотя контраст между Эктон-Барнетт и грязными суднами делал всю эту сцену совершенно нереальной, она любезно улыбнулась лакею, оперлась на руку Фредди и позволила провести себя по мраморной парадной лестнице.
— Мы вернулись, мама! — оповестил Фредди, и голос его гулко разнесся по величественному входному залу в греческом стиле, украшенному фресками со сценами античной жизни.