Вадим оглянулся, остановившись на первой доске моста. И в тот же момент увидел, как из-за соснового ствола выходит Матвей Иванович. Как будто сидел на той стороне распадка в засаде. Вадим тихо затосковал.
Прогулялся!
Собственно, чего он так переполошился? Ясно же, что эта встреча на мосту – чистейшая случайность. Сам он оказался здесь ну никак не преднамеренно. Матвей Иванович… Бог весть, по какой причине. Гуляет он тут.
Матвей Иванович ступил на мост, дерево понимающе хрустнуло. Вадим дал себе слово смотреть в глаза сердитому старику, но голова сама собой вращалась, как у экскурсанта.
– И часто ты сюда приходишь?
– Нет, я просто летал на Таймыр, а тут автобус… – Вадим быстро сообразил, что его речь слишком похожа на бред и остановился.
Матвей Иванович остановился на вершине мостика и стал глядеть в переливы ручья.
– Ищешь, значит.
Вадим сделал движение руками, говорившее – еще как ищу, и опять оглянулся.
– А как думаешь, почему она от тебя сбежала?
Насколько ни был испуган Вадим, он разозлился.
– Она и от вас сбежала.
Матвей Иванович вдруг повернулся к нему и нехорошо улыбнулся. Вадим не смог долго выдерживать эти гляделки, и резко отвернулся, и тут что-то произошло. Глаз чем-то царапнуло. Он прошелся взглядом обратно по тому же маршруту. Да, это там! За зеленой деревянной будкой, стоявшей метрах в тридцати вверх по овражку, испуганно скрылась человеческая голова. Свидетель! Наблюдатель! Интересно, чего это он скрывается? И, главное, кто он?!
– Эй, ты чего там засел?! – крикнул Вадим, тыкая дипломатом в сторону будки. – Выходи!
Тип, скрывавшийся за будкой, вскочил и бросился бежать. Вглубь сосняка, закрывая лицо ладонью – он не хотел, чтобы его узнали.
– Эй! – крикнул ему Вадим уже на бегу, провожаемый неприязненным и презрительным взглядом «тестя», который наверняка решил, что молодой мозгляк просто не выдержал неожиданной очной ставки.
Изначальное расстояние было довольно приличным, шагов в тридцать, причем погоню Вадим начинал стартом в гору, так что когда он взобрался на гребень овражка, хлопнув дипломатом по дерну, фигура беглеца была уже далеко, почти уже совсем растворилась среди стволов. Но Вадим, не раздумывая, понесся следом, он был уверен, что это убегает не просто человек, а разгадка отвратительного ребуса, в который превратилась его жизнь. Несся, как олень, и одновременно – как преследующий его хищник. На удивление, расстояние до цели начало заметно сокращаться буквально с первых шагов, что придало дополнительных сил Вадиму. Внутри открылся родник ликования. Еще буквально полминуты свирепого пыхтения, и можно будет впиться пальцами в потную спину. Но судьба еще не решила, переходить ли ей окончательно на сторону догоняющего. Открылась внезапная, полянка, а на ней мотоциклетный табор, не исключено, что тот самый, который только что портил воздух над площадью. Спасающийся бегством проявил мгновенную сообразительность – подхватил валяющийся по ходу его бега драндулет, оседлал его и газанул. Испуганные внезапным вторжением мальчишки начали с недоуменным гудением один за другим подхватываться с полянки на своих машинах в разные стороны, как брызги от брошенного в лужу камня.
Ушел! Мысленно зашипел Вадим, выбегая на поляну, но тут же увидел, что ему делать. Он догнал последнего из стартующих воздушных акробатов, еще только на один метр приподнявшегося над землей, одним движением свободной руки вышвырнул его из седла и пал всем телом на неустойчивую испуганную машину. Она продолжала медленно набирать высоту, свыкаясь с новым весом, а Вадим держался за руль, одновременно ловя болтающимися в воздухе ногами круп мотоцикла. Уселся, сделал вираж, чтобы глянуть, что там с парнишкой внизу. Тот прыгал на траве и яростно тыкал в воздух кулаками. Раз ругается, значит выживет.
Наконец уселся, окинул взором – где беглец?! Вон она, серая фигура над сосновыми вершинами. Припоминая по ходу дела навыки управления воздушным самокатом, Вадим устремился вслед за негодяем. Почему-то был уверен, что столь панически уклоняющийся от встречи человек – непременно негодяй. Очень опасался, что пока будет укрощать нрав краденого прибора, беглец скроется из пределов видимости. Но очень скоро понял, что тот борется с теми же проблемами, что и он сам. Машину беглеца валяло над хвойным морем, вслед за ретивыми рывками, она вдруг зависала, тревожно тарахтя и ноя. Но постепенно движение убегающего мотоцикла становились увереннее и ровнее, скорость начала нарастать. Впрочем, догоняющий во всех смыслах не отставал от убегающего, и вскоре уже можно было видеть две стремительно несущиеся одна за другой машины, с небольшой, но и неизменной дистанцией между ними. Темно-зеленое волненье под неподвижными колесами внезапно оборвалось, превратившись в пеструю серо-желтую скатерть. Машина беглеца провалилась вниз, всадник выбивал каблуками семечки из огромных, перезрелых подсолнухов. Прижимается к земле, как будто это ему поможет, – со спокойным злорадством констатировал преследователь. За полем подсолнечника беглец еще снизился – клин чего-то злакового, на такой скорости не рассмотреть. В голове у Вадима завертелась какая-то старинная песенка – проходит жизнь, проходит жизнь, как ветерок по полю ржи. Проходит явь, проходит сон, любовь проходит, проходит все! На этой ноте не удалось задержаться надолго, крутой, с воем допотопного мотора, поворот, и тут же радикальное взмывание над картиной окрестности. Проверка крепости преследующего механизма. Вадим не знал, чего ему ждать от краденого конька, но тот не подвел. Что теперь?! Ага, стало быть, вода. Негодяй, сильно кренил влево и вниз. Еще секунд семь-восемь такого слалома, и он врежется в воду. А, догадался Вадим, этот гад скорее готов расколошматится, чем предстать для нормального разговора. Вадим склонен был считать, что при такой скорости асфальтовое по цвету зеркало Соми вполне по крепости может быть сравнено с настоящим асфальтом. Решил на технику лишний раз не надеяться и начал выравнивать свою тарахтелку, не дожидаясь, чем кончится эксперимент беглеца.
Теперь они неслись над Сомью в сторону города. Беглец свистел над самой-самой водою, преследователь метрах в двадцати позади. Тихие рыбаки, засевшие в антикварных дощатых лодках с удилищами в терпеливых руках, провожали трескучую кавалькаду недовольными взглядами. Ведь здоровые мужики за рулями, зачем же так свинячить, распугивая рыбеху?!
Мост!
Вадим совсем забыл про него. Справа уже показалось здание Лазарета. А вот и настил с перилами и черная тень под настилом. Беглец внезапно положил свою машину набок и, ведя коленом брыздчатую полосу по воде, нырнул в этот зев под мостом. На мгновение Вадим взмыл над постройкой, заставив присесть двух женщин, двигавшихся к Лазарету. Эго позволило убегающему увеличить отрыв метров на двадцать.
Теперь гонка шла по городскому парку, что начинался прямо от реки и поднимал вверх по пологому склону. Это был лихой слалом меж фонарями, тополями и гипсовыми монументами. Детишки с шариками смотрели на взревывающие машины над головой с восторгом, старушки, их выгуливающие, мороженщицы и продавщицы газировки негодовали вверх. Творилось, что и говорить, форменное безобразие. Даже молодежь себе такого не позволяет.
Вадим обрел второе гонщицкое дыхание и теперь наседал на негодяя, постепенно, полуметр за полуметром сокращая расстояние до него. Тот, правда, тоже был неплох. За все время погони он не дал увидеть свое лицо даже в профиль. Но вместе с тем, уже там, в парке он явно начал догадываться, что рано или поздно это придется сделать. Этот преследователь никогда ни за что не зацепится, не рухнет и не отстанет. И в стальной тесноте, заполненной маятниками-качелями, среди круженья каруселей и дерганья примитивной технической белиберды, беглец принял внезапное, но как показалось преследователю, хитрое решение. Взмыл почти вертикально вверх и погнал по улице Володарского, узенькой, плотно обставленной старыми двухэтажными домами. Прогуливающиеся старушки сердито прятались в тени деревьев, малышня восторженно свистела. Еще бы, такое зрелише – здоровенные дядьки дурачатся.