— Страшно, — согласился старик.
— Вся поверхность планеты заражена плесенью жизни. И эта плесень ещё и страдает. Непрерывный предсмертный стон.
— Мне-то пора уже, — проскрипел Кевин, — устал я. Силы на исходе. А ты-то ведь за последние девяносто лет, с тех пор, как мы с тобой познакомились тогда, в школе, так и не изменилась ни капельки. Такая же прелестная малышка, только мудрая стала. Тебе-то вроде и незачем умирать. Живи себе и живи.
— А зачем? — удивилась Тина. — Зачем оставаться одной на целой планете? Чем заниматься? Нет уж, раз у меня есть возможность прекратить всё это, разрушить этот мир боли и страдания, как же я могу упустить такую возможность?
Да ты сам-то вспомни как все наши близкие и любимые люди покидали нас один за другим. И мир пустел. Наташа с Брюсом ещё во Франции вместе JD проглотили, хотя и не такие старые ещё были.
Брюса всю жизнь совесть мучила. После того взрыва лаборатории уже совсем науки не касался, даже преподавать не мог. Да и учиться-то никто уже не хотел, смысла не было. Ты один был исключением. Столько лет физику изучал, вон, руководителем адронного коллайдера стал. Откуда у тебя столько сил и энергии было, когда все вокруг погрязли в апатии?
— А ты не помнишь разве? — улыбнулся Кевин. — Вероничка у меня была. Как я её любил! Любовь энергией подпитывала. Конечно, не один я у неё был, поклонники вокруг неё всегда тучей вились. Какая сексуальная была девочка. И красавица.
А на меня ведь она только благодаря тебе внимание обращать стала. Помнишь, как ты меня с тем тренером спортивным познакомила? Я после того за два года совсем другим человеком стал. В пятнадцать уже сто килограмм лёжа жал.
— Помню, каким ты толстячком был, — улыбнулась Тина.
— Был толстячком, стал старичком, — вздохнул Кевин. — Жалко, Вероничка рано ушла. Могла бы ещё жить и наслаждаться. Все в неё влюблены были. Не захотела в старуху превращаться. Вот горе-то было. Столько лет после её ухода сердце от тоски сжималось.
А я вот задержался на этом свете. Зажился. Из-за тебя, Тина. Всё не мог никак тебя одну здесь бросить, жалел. Но теперь уже чувствую — пора. Совсем сил не осталось. Давай прощаться, милая моя. Ты иди уже, не надо тебе смотреть, как последний старикашка уходит.
Тина грустно улыбнулась, встала с кресла и подвинула поближе к Кевину столик на колёсиках с капсулой JD и стаканом холодной воды. Затем вошла с крытой веранды в дом, прошла через гостиную и вышла через входную дверь на крыльцо. По щекам её катились крупные, с горошину, слёзы.
Атомная электростанция, от которой питался энергией коллайдер, была полностью автоматизирована и могла работать ещё пару сотен лет без человеческого вмешательства.
Тина установила таймер компьютерной программы с полуторачасовым запасом времени и нажала кнопку пуска.
Затем прошла в комнату отдыха, достала из шкафчика бумажный пакет с капсулами Джей Ди, а из холодильника две большие пластиковые бутылки с водой. Одну поставила перед наблюдавшим за ней с нескрываемым интересом Беном, другую перед собой. Усевшись на мягкий диван и поставив пакет между собой и шимпом, послала ему телепатический сигнал.
Бенджамин проглотил капсулу и запил водой из бутылки. Через пол минуты на его смышлёной физиономии расплылась блаженная улыбка.
Тина тоже приняла свою первую дозу. Наслаждение начало разливаться по всему её телу.
— Это даже лучше, чем секс, — подумала она. — Давай ещё по одной? — обратилась она к своему покрытому густой шерстью дружку уже вслух.
Бена не пришлось упрашивать. Он принялся глотать капсулы одну за другой. Взгляд его стал отсутствующим, а глаза как будто покрылись прозрачной маслянистой плёнкой.
Тина старалась не отставать от него. Необходимо было массированным ударом преодолеть сопротивление невероятно мощной иммунной системы.
После первых десяти капсул её охватило ощущение полного блаженства, но она не позволила себе расслабиться и продолжала глотать капсулу за капсулой, не переставая телепатически подбадривать Бена. Шимп послушно накачивал себя смертельным препаратом, то и дело прикладываясь к бутылке с водой.
— Как это люди могли выдумать себе милосердного бога, создавшего такой ужасный мир? — подумала Тина, растворяясь в накатывающем волнами наслаждении. — Настоящее милосердие заключается в том, чтобы навсегда прекратить мучения всех живых существ и не позволить этой плесени возродиться.