Матрос шевелит сухими, запекшимися губами, глотает слюну, словно давится заплесневелым сухарем.
— Ну, что ж ты замолчал, матрос? — говорит Оксана. — Я слушаю тебя...
Матрос опустил глаза в землю, глухо сказал:
— Что тут говорить, сестричка наша дорогая! Комбриг все-таки узнал об этом и приказал запирать нашего Павла в землянке, часового ставить у двери, чтобы не убегал в атаку или чтобы за «языком» не ходил с разведчиками. Тюрьму ему сотворили, и раненых к нему теперь приносят в землянку...
— Так и нужно, — сказала Оксана.
— А, много ты понимаешь! — махнул рукой матрос, словно рубанул сплеча. — Мы тоже не лыком шиты. Пусть замок на землянке висит и часовой у двери стоит, а врач все равно с нами...
— Как?! — чуть не вскрикнула Оксана.
— А так! Мы ему подкоп сделали. И он, только услышит сигнал к атаке или разведчики знак подадут, тут же шмыг через подкоп — и будь здоров. Замок на двери висит, часовой стоит, а врач снова с нами в бою... Кого перевяжет, а кому и легкую операцию сделает. Полевая хирургия... Еще покойный Пирогов так учил...
— Нет! Пирогов так не учил! — запротестовала Оксана и покраснела еще сильнее.
— Учил! Я сам читал! — поспешно выкрикнул матрос.
Петро Крайнюк услыхал этот разговор, стоя за штабелями еще не разгруженных ящиков со снарядами, и хотел было его записать. А потом махнул рукой и вышел на пирс к матросам. Зачем записывать? Такое запомнится и без этого. Да и некуда записывать. Старые записи сгорели, новая книжечка вчера закончилась. «Останусь жив, все припомню. Все? Навряд ли, чтоб все. Ну, тогда самое главное, самое яркое, услышанное из первых уст, увиденное собственными глазами».
Оксана узнала Крайнюка, вытянулась по-военному и, надев пилотку, лихо козырнула, пристукнув каблуками хромовых сапожек. Матрос задвигал костылями, пытаясь подняться.
— Сидите, прошу вас. Сидите, — остановил его Крайнюк. — Ждете кораблей?
— Что вы! — безнадежно махнул рукой матрос. — Кораблей уже не будет...
— Нет, будут. И очень скоро. Уже пришел приказ, — сказал Крайнюк и вдруг спохватился, чтобы не наговорить глупостей. Какой приказ? Тот, о котором только что говорили в штабе? А тебе разрешили об этом рассказывать? Так чего же ты суешь нос не в свое дело?
И чтобы как-то загладить неловкость, он подошел к матросу, подал ему руку.
— Старшина первой статьи Прокоп Журба, — отрапортовал матрос. — Полтавчанин, значит, родом, а по службе с эсминца «Безупречный». Эсминец на дне морском, а я живу. Третий батальон морской пехоты бригады полковника Горпищенки...
— Знаю. Слышал о вашем эсминце, — сказал Крайнюк.
— И я вас знаю, — в тон ему ответил Прокоп Журба.
— Откуда знаете? — заинтересовался Крайнюк.
— Ну, как не знать! Вы же мне то вино давали. Ночью. Помните? И книжки ваши я читал. Еще до войны. Давно.
Матросы на носилках повернули головы в их сторону, внимательно рассматривая Крайнюка. Они о нем тоже слыхали, но еще не видели. Капитан как капитан. Потертый, но чистый китель с золотым шевроном на рукаве, сбитые на каменных холмах ботинки, выцветшая на солнце мичманка. На груди орден Красной Звезды. Неужели он в этой форме появляется и на переднем крае? Нет, переодевается, видно, в пехотинскую робу и становится пехотным офицером, как и все моряки на передовой.
Крайнюк заметил эти внимательные взгляды, поправил флотскую кобуру пистолета, низко свисавшую из-под кителя, и спросил Прокопа, чтоб заполнить неловкую паузу:
— Ну, и как вам книжки мои?
— Интересно, — весело сказал Прокоп. — А особенно тот рОман...
— Не рОман, а ромАн, — поправила Оксана.
— Да не в этом дело, важно, чтоб интересно было, — отмахнулся Прокоп. — Вот я и говорю: очень интересно описано, как запорожцы на челнах через Днепр плывут, еще и напевают. Челны их чайками назывались. У нас теперь на шлюпках банки запаянные стоят, с воздухом, чтобы шлюпка не тонула. А тогда запорожцы к своим чайкам камышовые скалки привязывали... Вот это был флот! И атаман казачий хорошо воевать умел. И бой в Стамбуле описан здорово. И как невольников из турецкого плена вызволяли. И как атаман свою любимую нашел в гареме... Вот жизнь была когда-то... Мне бы такую чайку, как у запорожцев. Руки у меня здоровые. Как-нибудь доплыл бы до Кавказа...
— Зачем вы так? Корабли скоро придут. Ждите, — пробовал успокоить матроса Крайнюк.
— Так вот мы, дожидаясь, и дискутируем о том, что такое не везет и как с ним бороться, — тихо рассмеялся Прокоп. — А вы материал собираете для новой книги или все для газеты?