- Да мне маленький кусочек из твоей тетрадки, Маринка, в клеточку, - просит Крайнюк. - Я вам кроссворд составлю… Ладно, доченька?
- Ладно, - радуется Маринка.
А младшая уже и бумагу подает, и карандаш несет.
- Только маме не говори, папулька. Не скажешь?
- Не скажу. Не бойтесь, - улыбается Крайнюк и, подложив книгу, начинает что-то писать. Эта запись и вправду напоминает кроссворд. «Мелитополь. Черешни. Вишня цветет. Абрикосы. Кукла. Полковник. Бельбек. Карасубазар. Адъютант».
Дочери тихо выходят в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь, и о чем-то там горячо шепчутся, но Крайнюк не может разобрать слов. А потом Маринка начинает петь тихонечко, тоненьким голоском. Много песен она узнала в селе во время оккупации, да все печальные, тяжелые, в которых люди ждали и звали свою судьбу…
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Бойчак писал правду. Мелитопольская дивизия взяла штурмом эту крутую гору, по склонам которой проходила железная дорога на Севастополь, но и сама изошла кровью, насыпав у подножия высокую братскую могилу. В ней спали вечным сном тульские оружейники и уральские сталевары, мелитопольские садоводы и баштанники, донецкие шахтеры и грузинские виноградари. Внезапная и геройская смерть полковника Горпищенко, которого солдаты и матросы любили за доброе сердце и отчаянный нрав, сделала их еще более свирепыми в штыковых атаках. И когда дивизия подошла к этой горе, за которой лежал родной Севастополь, остановить ее уже никто не мог. Справа на горе высился белый камень, где когда-то погибли пять моряков во главе с политруком Фильченковым, остановившие вражеские танки. Немцы испугались тогда страшной, нечеловеческой отваги и больше не пошли по этой дороге. Теперь белый камень лежал у мелитопольцев за спиной. Они залегли на последней перед морем возвышенности, что притаилась сотнями неожиданностей в густых кустах дубняка.
На море угасал горячий день, в горах повеяло прохладой.
Новый командир дивизии склонился над картой, сморщив лоб. Он не мог больше рисковать. Резервы еще не подошли, что творится там, у немцев, по ту сторону горы, он точно не знал. На его карте были обозначены огневые точки противника, линия обороны, стократ укрепленная и усиленная дзотами и дотами. Немцы за два года сделали ее почти неприступной, опоясав бетоном, сталью, железом. Это все было ясно. Но что происходит там, за линией обороны, на близких подступах к Севастополю и в самом городе? Какие там у фашистов резервы и куда они нацелены? Где их ахиллесова пята, в которую можно ударить острием матросского ножа? Этого командир не знал, и даже разведотдел не мог ему ничем помочь.
- «Чайка» прекратила свои радиопередачи из Севастополя, - доложил начальник разведотдела. - Неожиданно. Даже не сказала, что переходит на прием.
- Нужен хороший, бывалый и стреляный разведчик, - вдруг сказал комдив.
- Навряд ли найду такого, - развел руками начальник разведки. - Трое погибли под Симферополем. Двое под Бахчисараем, а четверо - на этой горе…
- Замолчите, майор! - побледнел комдив и грохнул кулаком о стол.
- Слушаю, - проговорил майор и опустил голову.
- Мне нужен «язык». Немедленно. Слышите? - тоном приказа произнес комдив. - Иначе мы слепы как котята. Я не могу бросать остатки дивизии вслепую, в пропасть, не зная, что там меня ждет, в этих кустах… Ясно?
- Ясно, - повторил тихо майор.
- Так кто же пойдет за «языком»? - тоном, не терпящим возражений, спросил комдив.
Михаило Бойчак - офицер связи при штабе дивизии - зашевелился в углу возле телефона, встал по стойке «смирно».
- Разрешите мне пойти, товарищ комдив? - сказал он.
- Вам? - удивился комдив. - А вы кто такой, чем отличились в разведках?
- Я ничем особенным не отличился, но не раз бывал во вражеском тылу с разведчиками полковника Горпищенко, еще во время обороны. Да под Новороссийском и под Ростовом чуть не каждый день ходил с разведчиками в тыл. Орден за это получил… Я тут все стежки знаю, товарищ комдив…
Выпалил единым духом, словно боялся, что комдив оборвет его на полуслове и вышлет из блиндажа прогуляться. А сам думал: «Что сказал полковник Горпищенко перед смертью? «Люди хотят мира. Великий голод на него везде, на мир… И мы должны его завоевать для людей, этот желанный мир…» Вот что он сказал. И его куклу надо возвратить ребятишкам… Что же тут долго раздумывать, адъютант Бойчак? Надо действовать. Нечего травить якорь…»
Комдив пристальным взглядом смерил Мишка с ног до головы, спросил:
- А как вы пойдете?
- Очень просто, - задорно улыбнулся Бойчак.