- А какой он теперь, Севастополь, ребята? - вдруг спросил маленький пехотинец. - Я там никогда не был. У Толстого только когда-то читал. А какой он теперь?..
Летчик, сидевший в глубине, у самой кабины, резко бросил:
- Никакой. Теперь нет Севастополя…
- Нет? Как это нет? - удивился пехотинец. - Ведь мы туда едем…
- Мало что. А вот нет его. Все сгорело, все легло развалинами на землю. Все, - сказал летчик и закурил. Огонек спички выхватил из темноты его худое, усталое лицо со шрамом через высокий лоб.
- А как же люди? - так и потянулся к нему пехотинец.
- Вот так и люди, - сказал летчик. - Кто выжил под землей, тот и остался. Но таких очень мало. Так мало, что даже страшно… Да вот сами увидите. Там только армия. Даже флот еще не вернулся…
Павло побледнел от этих слов, в горле защекотало, хотелось крикнуть:
«Молчите! Зачем пугаете парня? Пусть сам все увидит. Хорошо, что он не видел, что тут творилось в сорок втором».
Один из летчиков застучал по кабине, машина остановилась, и оба они вышли.
Павло пересел на их место и приник к дырочке в брезенте над кабиной. Машина мчалась, ловко обходя засыпанные воронки от бомб и снарядов. Видно, шофер был крымчанин. По обе стороны дороги начались уже знакомые места. Вот справа вынырнула гора, на которой в неравной схватке с танками погибли пять матросов. Немного дальше виднеется первый дот с широкой амбразурой для корабельной пушки. А вот по левую руку разостлалась богатая садами Бельбекская долина. Но что с ней стало? Мертво и голо вокруг. Ни деревца, ни кустика. Все скосила война. И железнодорожный мост, переломанный пополам, рухнул в пропасть. Вот почему не ходят до Севастополя поезда. Везде словно огненный смерч прокатился. Земля так перекопана снарядами, что живого места на ней не осталось. Все сожжено огнем дотла. И трава уже не растет.
Вот и последняя гора, и возле нее второй, еще более крупный дот, в котором когда-то Павло прятался от артиллерийского обстрела. Машина остановилась. К ней подошли милиционер и лейтенант-моряк.
- Пропуска! - сказал милиционер.
Пехотинцы подали документы.
Через борт перегнулся моряк, легким кивком головы поприветствовал врача. Павло молча подал свои бумаги. Все было в порядке, и машина стала взбираться на крутую гору.
Павло увидел под горой белый высокий обелиск, возле которого копали землю солдаты. Выскочил из грузовика, дальше ехать он уже не мог. Здесь начиналась та земля, которой он отдал здоровье, молодость, ради которой он перенес в море голод, зной и нечеловеческий страх.
Машина ушла, а Павло подошел к обелиску и снял мичманку. Что это за памятник, он еще не знал. Солдаты, приводившие могилу в порядок, вытянулись перед Павлом по стойке «смирно», но он приказал им продолжать работу, только спросил:
- Чья?
- Мелитопольская. Дивизия полковника Горпищенки, - ответил сержант.
- Повторите, - попросил Заброда.
Сержант вытянулся и четко отрапортовал:
- Могила воинов Мелитопольской дивизии, которой командовал полковник Горпищенко.
- Павел Филиппович?
- Так точно…
- А сам Павел Филиппович? - тихо, с болью спросил Заброда.
- Смертью героя - там, - и сержант указал рукой на степь. - Под Мелитополем…
Заброда склонил голову. Это был первый удар в грудь, которого Павло не ожидал. Лучше бы он ехал дальше своей дорогой и не останавливался возле этой братской могилы. Лучше бы там, в Севастополе, сразу узнал обо всем… Но что поделаешь? Война.
Бойцы примолкли, закурили. Павло тоже свернул самокрутку из самосада, спросил:
- Может, вы что слыхали и о Бойчаке, адъютанте полковника?
- Слыхали. Знаем! - загудели солдаты и яростно задымили самокрутками, видно, речь зашла о близком для них человеке. - Мишко Бойчак. Наш моряк Мишко.
- Да мы ведь здесь работаем по его приказанию, - объяснил сержант. - Чтобы могила была справная. Здесь проходит шоссе, и это первая могила героев, которые штурмом брали Севастополь. Надо, чтобы все, кто едет или идет в Севастополь, видели ее так же, как и вы…
- А где сейчас Мишко?
- Его уже от нас забрали. Всех моряков, знающих флотскую службу, взяли. Он где-нибудь на причалах или в порту. Готовит акваторию для кораблей. Скоро уже и корабли вернутся в Севастополь. Скоро… Ну, братцы, бросай курить, надо сажать цветы, - сказал сержант и поднялся.
Солдаты загремели лопатами и ведрами, склонились над свежей рыжеватой землей, перемешанной с мелкими белыми камешками.