Крайнюк хорошо знал эту бухту еще тогда, когда писал исторический роман о запорожцах, а теперь она запомнилась ему на всю жизнь. Он уже не шел сейчас, а полз к Севастополю, так как голову поднять было невозможно - такой смертельный огонь бушевал везде по каменным холмам и долинам. Он видел много бродячих кошек и собак, убежавших в поле из разбомбленного и сожженного Севастополя. Они сновали и грызлись, раненные и голодные, обожженные огнем. Крайнюку стало жаль их, но что он мог поделать, если у самого не было даже сухаря, если сам он был голоден и зол.
Недалеко от Севастополя, за хутором Дергачи, он заметил в долине какую-то землянку и приполз к ней. Возле землянки было пусто и тихо. В бункере под навесом стояла одинокая машина с красными крестами на обоих бортах, с прислоненными к ней брезентовыми носилками, покрытыми пятнами свежей еще, но уже засохшей крови, над которыми тучей гудели зеленые мухи.
Пересиливая грохот боя, Крайнюк закричал в черный проем землянки:
- Эгей! Кто есть тут, живой или мертвый?! Дайте воды! Слышите?!
Ему долго не отвечали, а потом закачалась плащ-палатка, которой был закрыт вход, и показалась косматая голова с непокорными густыми волосами. Весь бледный и почерневший от пыли, выглянул Павло Заброда.
- А-а-а! - обрадовался он и поманил Крайнюка.
В землянке было не так жарко, как на улице, но и тут стояла какая-то мертвая духота, перемешанная с дурно пахнущими запахами лекарств и крови.
- Воды! - опять крикнул Крайнюк.
- Нет воды, - виновато улыбнулся Заброда. - Есть шампанское.
- Давай шампанское, черт с ним. Теперь шампанское вместо воды в радиаторы заливают, - попробовал улыбнуться Крайнюк, но не вышло.»
Заброда налил две кружки из бутылки, стоявшей под нарами, крикнул куда-то в темный угол:
- А вы будете пить, ребята?
- Кто там еще? - спросил Крайнюк.
- Шофер и Прокоп Журба, - объяснил Заброда. - Вот и вся моя команда теперь… Уже и телефон сняли. Третий блиндаж меняем с тех пор, как начался штурм. Этот, верно, будет последним.
- А раненые? - тревожно спросил Крайнюк.
- Теперь их мало. Очень мало, - вздохнул Павло. - Теперь больше наповал бьют. А кого ранит, не успеешь перевязать, как уже добили. Разве вы не видели, что там творится?
- Видел, чтоб враги мои это видели, - выругался Крайнюк.
- Где были?
- В Чапаевской дивизии, - вздохнул Крайнюк.
- Ну и как там?
- Нет дивизии. Остановила врага на Черной реке и сама полегла. Горсточка их осталась. Знамя и горсточка штабных офицеров с автоматчиками. Все. Конец.
- И нашего третьего батальона уже нет, - мрачно сказал Заброда, допивая теплое и мутное вино. - А кто остался жив, те ушли в отряды прикрытия нашего отступления. Вот они и воюют еще…
- А что с нами будет, когда отступим?
- Не знаю. Приказ такой: пробиваться к партизанам в горы, а кто не пробьется, у того последняя пуля при себе, - объяснил Заброда. Он говорил тихо, спокойно, казалось, без волнения, словно рассказывал о чем-то безразличном, будничном и вовсе не смертельном. Стоическое, холодное спокойствие полевого хирурга, который видел не одну смерть, вырвал у нее не одну матросскую жизнь, глубоко поразило Крайнюка. Он даже наклонился к Заброде, заглянул ему в глаза. Но глаза у Павла тоже были спокойны. Глубокие, серые, с густыми ресницами. И пальцы были спокойны, не дрожали. Длинные и чуткие пальцы хирурга со срезанными по самую кожу ногтями. Разве можно, чтоб такие пальцы дрожали?
Из темного угла вышел Прокоп Журба. Матрос держал в руке две связки противотанковых гранат, размахивая ими.
- Куда ты, Прокоп? - спросил его Заброда.
- Разминку делаю, чтоб точнее попасть, когда сюда приползут, - равнодушно бросил моряк, прыгая по землянке.
- Выпей вина…
- Не могу перед боем, - отмахнулся Прокоп.
- И надолго их тебе хватит, гранат? - спросил Крайнюк.
- А вон еще у шофера лежат. Положим добрый взвод, если зажмут со всех сторон. Мне теперь ничего не жалко. Отжил…
- Не мели ерунды, - осек его Заброда. - Вот придет приказ - и поедем в бухту. А там ночью корабли придут. Не останемся тут, не бойся.
- А я и не боюсь. Уже пуганый. Только кораблей больше не будет, - протяжно свистнул Прокоп.
- Почему? Кто тебе сказал? - спросил Заброда.
- Сам себе сказал, - объяснил Прокоп. - Рейды он все обстреливает. Корабли не могут под обстрелом на погрузку становиться? Не могут. Вот и все…
- Да, братишки, вот и все, - кашлянул из угла и шофер, позвякивая гранатами, которые перетирал чистой тряпкой.
- Еще выпьете? - спросил Заброда писателя.