Наконец впереди блеснуло море, и раненые жадно обернулись к нему, затаив дыхание.
Так проехали одну бухту, вторую, но кораблей нигде не было. И только у третьей люди радостно закричали:
- Братцы! Тральщик!
- Стоит!..
- Людей берет!..
- Давай! Чего же ты стал?
Десятки рук застучали по крыше кабины, едва не оглушив шофера. Когда машина подъехала к причалу, раненые высыпали из кузова, словно их ветром сдуло, и заковыляли к кораблю. Но там уже гудела и бурлила взбудораженная толпа. Матросы еле сдерживали ошалевших людей, перегораживая трап автоматами.
- Братцы! - кричал охрипший боцман. - Ночью еще придут корабли. Ночью. Днем не могут. Побьет и потопит всех антихрист. Расходитесь…
Но его не слушали. Все рвались к трапу, не обращая внимания на раненых.
И тут рядом с толпой возник Мишко Бойчак. Страшный, обвешанный гранатами, в гимнастерке нараспашку, в сбитых брезентовых сапогах. Впереди него медленно ступал сутулый мужчина в наброшенном на плечи ватнике. Он шел медленно и тяжело, опустив широкие плечи.
Павло, неся с шофером Крайнюка, подумал было, что Мишко ведет пленного. Он поспешил вслед за ним в надежде скорее пробраться на корабль. Тот, кто шел впереди Мишка, не оглядывался, не поднимал глаз.
- Полундра! А ну, пропустите! - гаркнул во всю мочь Мишко.
Толпа даже не шевельнулась. Стояла как стена.
- Горпищенко идет! - еще громче заорал Мишко, и врач Заброда узнал в понурой фигуре полковника, мельком заметив, как тот нервно покусывает усы.
Толпа качнулась, загудела, но не расступилась.
Тогда Мишко рванул с плеча автомат и полоснул длинной очередью над головами людей. Не высоко и не очень низко, а именно так, чтобы пули просвистели над ухом. Он ударил из автомата раз, второй. А потом и третий, снова громко закричав:
- Полундра! Раненый Горпищенко идет! Дай дорогу…
Толпа, расступаясь, образовала узкий проход для полковника.
Горпищенко глухо кашлянул, оглянулся, увидел Павла Заброду с носилками.
- Кто? - показал глазами на носилки.
- Крайнюк. Писатель Крайнюк, - быстро сказал Павло.
- Не уберегли… Как же так?
- Уберегли… Я сам делал операцию.
- Несите! - Горпищенко отошел в сторону, и Павло с шофером быстро побежали на палубу тральщика.
В толпе услыхали о Крайнюке, кое-кто даже узнал его, проход сразу стал немного шире. За носилками шел Горпищенко, насупленный и злой, держа на перевязи раненую руку. За ним спешил Мишко. Его кто-то дернул за рукав, и из толпы послышалось:
- А ты сейчас вернешься назад! Слышишь, адъютант? Ты не пойдешь в море, не то разнесем корабль в щепки!
- Ну и вернусь! - огрызнулся Мишко. - Не испугался. Полундра!
На палубе словно услышали эту перепалку, и командир тральщика известил в блестящий рупор:
- Беру двух последних. Полковника и этого на носилках. Все… Больше не могу…
Опустив носилки на палубу, Павло склонился к Крайнюку, глухо сказал:
- Счастливого плавания. Напишите моим, в Сухую Калину. Пусть мать знает, где я… Прощайте.
- Я заеду к матери. - В глазах Крайнюка блеснули слезы.
На мостике прозвучала команда:
- Трап убрать. Всем по местам! С якоря сниматься!
Горпищенко обхватил здоровой рукой Мишка и трижды крепко поцеловал, потом Павла и шофера:
- Спасибо за службу…
Все трое сбежали с корабля на каменный пирс и отошли подальше от взбудораженной толпы. Только запыхавшийся и разгоряченный Мишко вызывающе крикнул:
- Полундра! Кто там орал, чтобы я сошел? Вот я и сошел! Подходи, если хочешь, поговорим…
Но толпа молчала. На голос Мишка никто не отозвался.
Павло собрал раненых, усадил их в глубокой воронке, стал успокаивать. Он ничего не выдумывает, а говорит чистую правду:
- Вы же сами слышали, что сказал командир тральщика. Корабли не могут подойти к берегу днем. Они подойдут вечером. Надо ждать. Видите, все, кто здоров и Толпился только что у причала, побежали по приказу вон того офицера занимать оборону, чтобы враг не прорвался хотя бы к этой бухте. А ночью за нами придут корабли. У кого рана болит и давно не перевязана, я сейчас осмотрю и перевяжу. Незачем волноваться. Я все время буду с вами - полевой хирург из бригады Горпищенки.
Шум среди раненых стихал.
Тральщик медленно выходил в море. На его палубе сидел, поддерживаемый полковником, Крайнюк, внимательно всматриваясь в берег.
Он еще долго видел Павла Заброду, который стоял над глубокой воронкой от бомбы и все говорил, говорил раненым. Потом в море упал первый снаряд. За ним второй - немцы заметили тральщик. Третий снаряд угодил прямо в глубокую воронку, где сидели раненые и Павло Заброда… Крайнюк закрыл глаза и горестно застонал…