Кто-то не пропел - протянул одесскую бывалую песенку:
Но ему не ответили, и он замолк. Хорошее настроение снова померкло.
Над плотом неожиданно пролетел фашистский разведчик, проклятая «рама», которая всегда приносила беду. Это хорошо усвоили еще там, на фронте.
- Ну, держись, браточки! Они сейчас налетят, - вздохнул Мишко и закурил. - Это точно, что наш плот на подлодку смахивает. Точно. Эта кабина и турельный пулемет на ней. А чтоб тебе добра не было…
- Пусть летят! - ершился кто-то. - А мы на камеры и - в море… Всем хватит камер… Хорошо, что взяли с собой…
Мишко огляделся, но не увидел шлюпок, проплывавших вчера мимо них. Не увидел и Херсонесского маяка, возле которого осталась Ольга. Что она делает там сейчас, бедняжка? Что с ней?
И не успел он так подумать, как прямо со стороны слепящего солнца показались шесть бомбардировщиков. Они летели кильватерным строем, готовые к прицельной бомбардировке, и уже заходили в пике. Бойцы не успели даже сбросить камеры в море, как страшно завыли первые бомбы, поднимая гигантские гейзеры вокруг плота.
Кто был с краю, бросились в воду. А в следующее мгновение оглушительный взрыв разнес утлую посудину.
Мишко в отчаянии обхватил руками первую попавшуюся шпалу и прижался к ней всем телом. Успел только подумать: «Хорошо, что Ольга меня не послушала. Как хорошо!»
А потом что-то блеснуло над головой, огнем ударило в глаза, и он стал падать в какую-то темную и глубокую пропасть. Падал долго, чувствуя боль во всем теле, даже в ушах клокотало и противно гудело.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Последним самолетом из Севастополя прилетели командующий флотом и член Военного совета. Больше самолет взять никого не смог. На подводной лодке, попавшей в море под бомбежку глубинными бомбами, прибыли члены Комитета обороны. В районе Керчи их чуть не потопили вражеские катера, выследившие лодку. Люди задыхались на большой глубине, а всплывать на поверхность моря не могли: со всех сторон их сторожили враги. Они запросили помощи по радио из Новороссийска, и навстречу им вышли тральщики, в небе появились истребители. Только тогда немцы прекратили преследование, и подводная лодка, вся избитая, выплыла на поверхность, захлебываясь чистым, свежим воздухом. Кроме людей был привезен весь денежный запас Севастопольского банка, все ценные документы и материалы.
Это было все. Больше кораблей из Севастополя не ждали, потому что они уже не могли туда даже подойти. Катера и тральщики ходили на Севастополь несколько раз, но держались далеко от берега. Подобрали пятерых матросов на спасательных кругах, чудом оставшихся в живых.
С катеров видели высокое зарево над городом, которое разгоралось все сильнее и сильнее, обнимая чуть не полнеба. И в этом зареве клубился дым, а над ним летали какие-то черные птицы. Может, это были чайки, почерневшие от копоти.
Севастопольцы, добравшиеся до Кавказа благополучно, выходили теперь к морю и долго стояли на берегу. Каждый из них в этой битве потерял не одного верного друга, а кто жену и детей. И потому до боли в глазах смотрели они ежедневно на море, не теряя надежды. А может, спаслись? А может, еще приплывут? Но море оставалось пустым до самого горизонта на добрых сорок километров. И на нем не было даже точечки, похожей на шлюпку или катерок.
Опустив голову, ходил вдоль моря хмурый и молчаливый полковник Горпищенко. Он стачивал подметки новых хромовых сапог об острые камни; старые брезентовые развалились, обожженные огнем под Севастополем. Ждал и он с моря своих боевых побратимов, оставшихся там, в огне. Ждал долго и терпеливо, даже ночами просыпался и выходил на берег, прислушиваясь к малейшему всплеску или шороху на тихой волне. Но море молчало. Волна прибивала к берегу белую пену и холодных скользких медуз.
- Ладно. Пусть будет так, - Крайнюк снова и снова заводил разговор с полковником. - Но вы же точно видели, как снаряд попал в ту воронку, где лежали раненые, где стоял ваш врач Павло Заброда?
- Видел. Так оно и было, - глухо сказал полковник.
- И он упал и не поднялся больше?