- ...Медленное накопление, они сами не замечают перестройки психики, - доносилось до меня.
- ...Подложи под голову надувную подушку, мне она не нужна, уверяю тебя...
- ...Не может быть, чтоб не слышал. Конечно, слышал! Но даже пальцем не шевельнул, чтобы помочь...
- ...Никуда! Никуда больше не улечу с Земли! Никуда!
Я посмотрел на женщину, произнесшую эти слова. Она была красива. Резко очерченное меднокожее лицо. Волосы - черным острым крылом. Глаза ее были широко раскрыты, в них, как мне показалось, застыл ужас. Рядом с женщиной сидел, привалясь к переборке, и дремал светловолосый мужчина средних лет. С другой стороны к нему прижалась тоненькая девочка лет пятнадцати. Большая отцовская рука надежно прикрывала ее плечо.
Я знал эту семью - они жили в Дубове в доме напротив моих родителей, несколько часов назад я видел этот опустевший дом. Их фамилия была Холидэй. Девочку звали Андра. Они поселились на Венере незадолго до моего отлета на Землю. Помню, эта самая Андра редко играла с детьми, все больше с отцом. Том Холидэй учил ее прыгать в воду с вышки плавательного бассейна. Он часто носил ее на плече, а она смеялась. Наверно, это было неплохо - сидеть на прочном отцовском плече...
- Никуда с Земли! - исступленно повторяла мать Андры.
Я подошел к ним и поздоровался. Женщина - теперь я вспомнил, что ее зовут Ронга, - скользнула по мне взглядом и не ответила.
- Здравствуй. - Холидэй приоткрыл глаза.
Андра тоже узнала меня и кивнула.
- Ты уже пилот? - спросила она.
- Скоро стану пилотом, а пока - практикант.- Я перевел взгляд на ее отца. - Старший, почему вы все кинулись на этот грузовик? Ведь по вызову колонистов сюда уже идут пассажирские корабли.
- Так получилось, - сухо ответил он и снова закрыл глаза.
- Твои родители остались? - вдруг спросила Ронга.
- Да.
Я подождал, не скажет ли женщина еще что-нибудь. В ее пронзительном взгляде я прочел странное недоброжелательство. Она молчала.
Почему Ронга спросила о моих родителях? Мне вспомнились слова матери: "Мы такие, какие есть..." Что все это означало?..
Меня окликнул пожилой сухопарый колонист, забывший снять скафандр. Он так и сидел, в скафандре, скрестив ноги, только шлем снял. Вот чудак! Рядом стоял старомодный большой чемодан - я давно таких не видывал.
- Ты из экипажа? - спросил он на неважном интерлинге. Вы там думаете насчет воды?
- Да, старший, не беспокойся, вода будет, - ответил я. Помочь тебе снять скафандр?
- Нет. Меня интересует только вода. - И он добавил по-немецки: - Торопимся, торопимся, вечно торопимся.
Подросток лет тринадцати оторвался от шахмат, посмотрел на человека в скафандре, а потом на меня и снисходительно сказал:
- Как будто у них нет установки для оборотной воды!
У него были желто-зеленые глаза, неспокойный ехидный рот и манера во все вмешиваться. Я это сразу понял - насчет манеры, - потому что видывал таких юнцов.
- Хочешь мне помочь? - спросил я.
- Мне надо решить этюд, - ответил подросток. - А что будем делать?
- Пойдем со мной, покажу. Этюд потом решим вместе.
- Бен-бо! - выпалил он словцо, которым мальчишки обозначают нечто вроде "как же" или "только тебя тут не хватало". - Как-нибудь я сам решу.
Он пошел за мной, нарочно задевая бутсами рюкзаки пассажиров, перепрыгивая через их ноги и вызывая недовольное брюзжание вслед.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Всеволод. Это родительское. Тебе нравится?
- Нравится.
- А я все думаю - оставить или выбрать другое. Мне знаешь, какое нравится? Модест. Как ты думаешь?
- Лучше оставь родительское.
- Бен-бо! - воскликнул он на всякий случай. - А тебя как зовут?
- Улисс.
- Родительское?
- Нет, собственное.
- Улисс - это Одиссей, да? Подумаешь!
Я подошел к двери шкиперского отсека и отпер ее. Всеволод тотчас юркнул вслед за мной и принялся хозяйски озираться.
- Видишь эти маты? - сказал я.- Ты поможешь раздать их пассажирам.
- На всех не хватит... Ладно, ладно, без тебя знаю, что вначале женщинам.
Он взвалил кипу матов на спину и исчез. Вскоре он снова появился в отсеке. С ним пришли еще несколько парней примерно его возраста.
- Они тоже будут таскать, - сказал Всеволод.
Я отвел его в сторонку:
- Ты, наверно, все знаешь. Ну-ка, скажи, что произошло на Венере?
- А ты спроси у Баумгартена. Это который в скафандре сидит.
- Спрошу. Но сперва расскажи ты.
- Я бы ни за что не улетел, если б не родители. Я-то за свою психику спокоен.
"Опять психика, - подумал я. - Только это и слышишь вокруг..."
- Может, он его просто не услышал, - продолжал Всеволод, разглядывая мой курсантский значок, - а они из этого такое раздули...
- Кто кого не услышал? Говори по порядку.
- Так я и говорю. Он ехал с дальних плантаций, и вдруг у него испортился вездеход. Там, знаешь, привод компрессора...
- Не надо про компрессор. Что было дальше?
- Дальше начался черный теплон. - Парень оживился. - Ух и теплон был! На нашем куполе все антенны расплавились...
- Стоп! Ты сказал - испортился вездеход. Дальше?
- Вот я и говорю: испортился. А тут теплон начинается, чернота пошла. И тут он проезжает мимо.
- Кто мимо кого? Говори же толком!
- Тудор мимо Холидэя. Холидэй ему по УКВ - возьми меня, терплю бедствие. А тот будто и не слышит. Проехал, и все.
- Ну, а Холидэй что?
- А там один самолет удирал от теплона. Так он услышал вызов Холидэя. Повезло ему, а то сгорел бы.
Тудор! Отец Рэя! Он часто бывал у нас в доме. Вместе с моим отцом он занимался селекцией венерианских мхов. Мы с Рэем с детства мечтали о профессии космолетчика, но, когда дело дошло до окончательного выбора, Рэй решил остаться на Венере. Я улетел на Землю, поступил в Институт космонавигации, а Рэй остался. И вот теперь его отец, Симон Тудор... Поразительно!
И еще я вспомнил странные слова Рэя о том, что ктото не понял его отца.
- Из-за этого случая и началась паника? - спросил я.
- Пойди к Баумгартену, он тебе расскажет.
Баумгартен спал. Но, когда я подошел, он открыл глаза.
- Так хватит воды или нет? - спросил он.
- При жесткой норме хватит. - Я сел рядом с ним. - Старший, мне рассказали про Холидэя. Может, Тудор просто не услышал его? Неужели из-за одного этого случая...