Живи как все, Улисс. Жизнь неплохо устроена. Ну его к черту, этого Борга, хоть он и член Совета. И Феликса с его заумными идеями, потрясающими основы. Не нужно чрезмерно усложнять. Может, в этом вся основа жизни…
Коротко и мягко пророкотал инфор. Мы с Робином вскочили одновременно, но я первым оказался у аппарата.
— Улисс? — услышал я хрипловатый голос Борга. — Ты, наверное, спал?
— Нет… ничего…
— Извини, что разбудил. У меня не оказалось другого времени, а поговорить нужно срочно. Можешь прийти?
— Да.
— Ну, быстренько. Сектор шесть, каюта восемьдесят семь.
Я бежал, не останавливаясь. Перед каютой Борга постоял немного, чтобы отдышаться и совладать со своим лицом.
Борг сидел за столом и покручивал карманный вычислитель. Увидев меня, он встал, плотный, коренастый, с белокурыми завитками, будто приклеенными к мощному черепу.
Мы стояли друг против друга, и он спросил в упор:
— Ты все обдумал?
Я знал: в эту минуту решается многое. Было ещё не поздно. Мгновенная ассоциация вызвала мысленную картину: освещённое окно у лесной опушки, из окна глядят на меня вопрошающие глаза…
— Я готов.
Ну вот, сказал — и вроде легче стало. Всегда нас томит неопределённость. А потом, когда решение принято…
Борг подошёл совсем близко. Его глаза надвинулись, издали они голубоватые, а вблизи водянистые, и в них моё смутное отражение. Я подумал, что он посылает мне менто, но уловить ничего не мог — ни слова, ни настроенности.
— Не понимаю, — сказал я.
Глаза отодвинулись.
— Улисс, — сказал Борг, — сегодня, кажется, разговор у нас получится.
— Конечно, старший. Только, если можно, не надо о том, что не проверено, опасно… С середины, если можно.
— Хорошо. Завтра мои ребята начнут собирать кольцо вокруг твоего корабля. Никто не знает, что это такое, и не должен знать. Модификация двигателя, вот и всё. Одновременно с обкаткой корабля тебе поручено испытать эту штуку. Вот и все.
— Обкатка по ремонтному графику — через двенадцать дней.
— Знаю. Как раз столько, сколько нам нужно.
— Ну и отлично! Пойду, старший. Покойной ночи.
— Покойной ночи.
Но когда я взялся за ручку двери, он окликнул меня:
— Погоди, нельзя же так, в самом деле… «Вот и все… Пойду…» Мне было бы легче, Улисс, если б ты отказался. И если бы отказались другие пилоты. Старый сумасброд поиграл бы с занятной игрушкой — и успокоился бы.
— Ты вовсе не старый, — сказал я.
Борг усмехнулся:
— Но сумасброд, хочешь ты сказать… Ну ладно. Через двенадцать дней полетим, а теперь иди, досыпай.
— Полетим?!
— Да. Я решил лететь с тобой.
— Тогда я отказываюсь. Летать — моё дело.
— Разумеется. Но согласись, что уж больно особый случай. Только моё участие в опыте может что-то оправдать.
— Не выйдет, старший. Я полечу один. И никак иначе.
Мы помолчали. Потом Борг сказал:
— Ладно, ещё вернёмся к этому разговору. Ступай.
Настали трудные для меня дни. «Улисс, что за колечко монтируют вокруг твоей, посудины?» — спрашивали знакомые и полузнакомые пилоты. «Он хочет изобразить модель Сатурна». «Он будет прыгать сквозь кольцо, как учёная собачка»… «Да отвяжитесь вы, — отвечал я. — Говорю, сам не знаю. Модификация двигателя, магнитостриктор новой конструкции. Чего вы ржёте?»
Антонио требовал, чтобы я показал ему программу испытания прибора, — он, видите ли, как лицо, отвечающее за безопасность полётов, должен знать. Я отсылал его к Боргу.
Но особенно осложнились у меня отношения с Робином.
— Я давно мог бы летать первым пилотом на дальней линии, — говорил он. — Шесть раз Самарин предлагал мне это. Шесть раз я отказывался…
— И зря, — отвечал я. — Не надо было отказываться.
— Теперь сам вижу, — сказал Робин, и лицо у него было такое, что я невольно отвёл взгляд, — сам вижу, что был дураком. Хорошо, допустим, ты не знаешь, что надо испытывать, хотя я в это не верю. Но объясни, по крайней мере, почему ты решил лететь один…
Наконец — это было накануне дня, назначенного для испытания, — я не выдержал. Не мог я улететь, рассорившись с Робином. Не мог, вот и всё. Мы заперлись в каюте, и я предупредил его, что ни одна живая душа…
— Ладно, понятно, — прервал меня Робин. — Давай без предисловий.
И я рассказал ему всё, что знал, о кольце Борга и предстоящем испытании.
Некоторое время Робин думал. Я не мешал: такое не сразу переваришь. Потом он спросил:
— Значит, эта штука, которую смонтировали на пульте…
— Да, — сказал я. — Привод автомата. Он введёт в режим синхронизации времени-пространства, он же и выведет из режима по заданной программе.