Давно я не был на Земле, и после резких светотеней космоса все здесь, в рассеянном земном свете, казалось мне ненастоящим, подёрнутым тончайшим флёром. Идти было легко, можно было ускорить шаг, не опасаясь сковывающей силы искусственной тяжести.
Мы шли в сиянии прекрасного сентябрьского дня и молчали. Борг подобрал сухую ветку, обломал сучки и помахивал этой веткой в такт шагам. По грузовой полосе дороги прошла, обгоняя нас, колонна машин, ведомая автоматами. Потом проехала открытая машина, лохматый парень привстал на заднем сиденье, окликнул нас, предложив подвезти. Мы отказались.
У подножия мачты волноводной линии стояла желточерная амфибия со знаками службы энергоконтроля. Усатый дядя в защитной одежде, вскрыв шкафчик, на дверце которого была намалёвана красная предостерегающая пятерня, снимал показания приборов.
— Как успехи? — спросил его Борг, проходя мимо.
— Медленно, — ответил усач. — К утру наберётся.
Мы не поняли, но расспрашивать не хотелось.
Деревья расступились, слева возник жилой посёлок — гридолитовые коттеджи в садах. Жилья здесь заметно прибавилось с того дня, того далёкого дня, когда мы приезжали сюда навестить Феликса. Мы приезжали с Андрой, шли по этой самой дороге…
— Ты здесь бывал? — спросил Борг. — Где тут дом Феликса?
— Не помню. — Мне хотелось прошмыгнуть как можно быстрее мимо этих коттеджей. — Вряд ли Феликс сейчас дома.
— Четвёртый час. Не на работе же он. Хотя…
На лужайке перед одним из домиков двое мальчишек стреляли из лука в мишень с фигуркой оленя. Стрельба, как видно, не клеилась, мальчишки шумно пререкались. Борг спросил их, где тут дом Феликса. Тот, что постарше, с давно не стриженной льняной головой, ответил:
— А он не дома. Он в институте. Все там.
Мы пошли к лабораторным корпусам. Их тоже прибавилось за эти годы. В окне ближайшего коттеджа колыхнулась занавеска, мелькнуло женское лицо. Я поспешно отвёл взгляд.
Обогнули кучу пластмассового лома с табличкой «Не трогать». Из лопнувшей магистрали со змеиным шипением рвался сжатый воздух, а рядом трое парней с инструментами явно труборемонтного характера, присев на корточки, спорили над уравнением, выведенным щепкой на песке. Где Феликс, они не знали.
Перед двухэтажным зданием раскинулась клумба с красивыми яркими цветами. Посреди клумбы лежала собака, жёлтая, с чёрными подпалинами, будто она тоже принадлежала к службе энергоконтроля. Она зевала во всю пасть, с завыванием, свивая язык в кольцо.
— Здесь даже собаки ненормальные, — сказал я. — Пошла, нельзя на цветах!
Собака вежливо постучала хвостом по цветам, однако не тронулась с места. Борг усмехнулся.
Мы вошли в холл первого этажа. По идее здесь должно было быть место, где стоят информаторы, приёмники почты, где сидит какой-нибудь человек — не физик, не водопроводчик, а просто обыкновенный человек, который знает, кто где и что к чему. Действительно, такой человек здесь был. Окружённая аппаратами связи, сидела за столиком широкоплечая девушка с красивым крупным лицом. Борг обратился к ней с вопросом относительно местопребывания Феликса. Она взмахнула на нас ресницами и сказала:
— Сколько?
— Что — сколько? — не понял Борг. — Я спрашиваю, где ваш…
— Прости, старший, я не тебе… Повтори, плохо слышно.
Тут мы услышали тихий мужской голос из коробки инфора:
«Семь и двенадцать».
— Семь и двенадцать? — воскликнула девушка. — С ума сойти! А хроноинтерфератор?
«С проскоками», — донеслось из инфора.
— Присядьте, — сказала девушка. — Нет, это я не тебе. Тут пришли, выключаюсь… Феликса здесь нет, старший.
— А где его можно найти? — терпеливо спросил Борг. — Есть у него постоянное место?
— Есть, но он там редко бывает. Чаще всего он бывает в вычислительном центре. Но сейчас он не там.
— Спасибо за исчерпывающую информацию. — Борг отошёл от столика.
Девушка вытянула из ящика трубочку с кремом длиной в полметра, не меньше, и начала методично её поедать.
— Не стоит его искать, — сказал я Боргу. — Пойдём, старший, в дом для приезжих. Надо же устроиться на ночлег.
— Пойди, если хочешь. А мне надо повидать Феликса.
Я знал, что у Борга накопилась уйма вопросов к Феликсу относительно настройки хроноквантового двигателя. Много раз он по инфорсвязи зазывал Феликса на строящийся корабль, но безуспешно. Феликс не проявлял ни малейшего интереса к тому, что лежало за пределами чистой математики, — это все знали. Как выразился однажды Гинчев, «Феликс сделал своё дело, Феликс может уйти».
В холл сбежали по лестнице несколько молодых людей, лохматых и нечёсаных, — как видно, здесь была заведена мода «под Феликса». Они возбуждённо обменивались короткими репликами, из которых только и можно было узнать, что нечто передвинулось на семь и двенадцать сотых ангстрема за одну наносекунду. Я мысленно перевёл это в другой масштаб, получилось примерно метр в секунду — скорость пустяковая, передвижение гуляющего пешехода. Чем тут восторгаться?
Один из молодых людей, загорелый и губастый, узнал нас с Боргом, подошёл, поздоровался.
— Давно ты не прилетал к нам, Улисс, — сказал он. — Больше не встречались тебе привидения?
— Нет, не встречались. — Я вспомнил, как несколько лет назад, когда мы с Андрой приезжали сюда, сотрудники института взяли меня в кольцо и забросали вопросами о космических привидениях. — Что у вас тут произошло? — спросил я. — Что вам удалось передвинуть на один метр в секунду?