– Нет. В четыре утра старт. Отец скоро вернётся с плантаций?
– Сегодня не вернётся. Очень много работы после теплона.
– Жаль… Думал повидать его… Что произошло у вас? Почему колонисты покидают Венеру?
Тут мне опять показалось, что она посылает менто. Я умел различать только простейшие сигналы, самые элементарные. В сложных сочетаниях посланного матерью менто я уловил лишь неясное ощущение печали.
– Не понял, – сказал я.
Мать отвела взгляд, потеребила застёжку своего комбинезона.
– Что поделаешь, – медленно сказала она. – Мы такие, какие есть.
Кто-то негромко произнёс:
– Внимание, проба!
– Если хочешь, – продолжала мать, помолчав, – пойдём домой, покормлю тебя. У нас выведен новый сорт дыни – поразительный вкус.
Я посмотрел на часы и сказал мягко:
– Мне очень жаль, мама, но времени нет совершенно… Вот кончу скоро институт – прилечу в отпуск…
– Ну, как хочешь.
В здании станции вспыхнул яркий свет и тут же погас.
– Изоляцию проверьте в третьей группе! – крикнул кто-то.
– До свиданья, мама.
– До свиданья, Алёша. – Мать вдруг кинулась ко мне, обхватила руками шею, головой припала к моей груди. – Ах, Алёша, – прошептала она, – если бы ты остался с нами…
Я молча погладил её по голове. Что было мне ответить? Я без пяти минут пилот, космолетчик, меня ожидает пилотская жизнь, о которой я мечтал с тех самых пор, как помню себя. Никогда я не вернусь на Венеру – разве что действительно прилечу в отпуск…
Мать, должно быть, уловила мои мысли. Она легонько оттолкнула меня, поправила волосы, сказала:
– Я расскажу отцу, что ты прилетал, Алексей. Иди. Всего тебе хорошего.
Рэй Тудор проводил меня до шлюза. Он не задал обычных после долгой разлуки вопросов – «Как живёшь?», «Доволен ли профессией?», – на мои же вопросы отвечал односложно, иногда невпопад.
– Значит, заканчиваешь политехническое училище, Рэй? – спрашивал я.
– Да.
– Будешь конструктором агромашин?
– Нет. Летательных аппаратов.
– Хорошее дело, – одобрил я. – А помнишь, как мы играли в ручной мяч? Вот команда была! Теперь-то играешь?
– Редко.
– Рэй, – сказал я, когда мы подошли к шлюзу, – хоть бы ты объяснил мне, что у вас произошло.
Я остановился, ожидая ответа, но Рэй молчал. Опять, как и в разговоре с матерью, я ощутил непонятный менто-сигнал. Затем Рэй сказал:
– Они его не поняли.
– Кто не понял? И кого?
– Отца.
Лицо Рэя смутно белело во тьме, я не мог разглядеть его выражения. Ничего больше он не сказал.
Спустя полчаса я уже ехал на север, к космодрому. Я не чувствовал усталости после трудного дня, нет. Но было такое ощущение, будто я раздвоился. Одна моя половина осталась там, в пустом белом доме, где раскачивалось в тёмной кухне пустое кресло-качалка, другая гнала вездеход по каменистой дороге, озаряемой мощными сполохами полярного сияния.
На повороте я посмотрел в боковой иллюминатор и увидел: купол Дубова вспыхнул, налился покойным золотистым светом.
Незадолго перед стартом командир велел мне пройти по корабельным помещениям, ещё раз проверить, все ли в порядке.
– Улисс! – окликнул он, когда я подошёл к двери рубки. – Как же я раньше не вспомнил: в шкиперском отсеке у нас запасные изоляционные маты. Раздай их пассажирам, пусть используют как матрацы. Хоть и тоненькие, а все лучше, чем на полу.
Кольцевой коридор был забит людьми. Они лежали и сидели на полу, почти никто не спал. В гуле голосов я улавливал лишь обрывки речи. Большинство, конечно, говорило на интерлинге, но некоторые – главным образом люди пожилые – переговаривались на старых национальных языках.
– …Медленное накопление, они сами не замечают перестройки психики, – доносилось до меня.
– …Подложи под голову надувную подушку, мне она не нужна, уверяю тебя…
– …Не может быть, чтоб не слышал. Конечно, слышал! Но даже пальцем не шевельнул, чтобы помочь…
– …Никуда! Никуда больше не улечу с Земли! Никуда!
Я посмотрел на женщину, произнёсшую эти слова. Она была красива. Резко очерченное меднокожее лицо. Волосы – черным острым крылом. Глаза её были широко раскрыты, в них, как мне показалось, застыл ужас. Рядом с женщиной сидел, привалясь к переборке, и дремал светловолосый мужчина средних лет. С другой стороны к нему прижалась тоненькая девочка лет пятнадцати. Большая отцовская рука надёжно прикрывала её плечо.
Я знал эту семью – они жили в Дубове в доме напротив моих родителей, несколько часов назад я видел этот опустевший дом. Их фамилия была Холидэй. Девочку звали Андра. Они поселились на Венере незадолго до моего отлёта на Землю. Помню, эта самая Андра редко играла с детьми, все больше с отцом. Том Холидэй учил её прыгать в воду с вышки плавательного бассейна. Он часто носил её на плече, а она смеялась. Наверно, это было неплохо – сидеть на прочном отцовском плече…