Бойкий провинциальный городок, где когда-то в давние и почти легендарные времена (пять лет и три войны назад) начиналась моя военная карьера, встретил нас гостеприимно распахнутыми воротами, уныло повисшими мокрыми штандартами и преувеличенно бодрыми приветствиями неожиданно многочисленного гарнизона. Причём старые, но тщательно надраенные кольчуги городской стражи почти растворились на фоне набивных "фуфаек" ополченцев, чьи носители при моём появлении разразились дружным воплем: "Слава Морольду-северянину!". После этого я уже даже не удивился, опознав в главе встречающей делегации старину Раска, который улыбаясь во все свои оставшиеся 26 (или около того) зубов, не без некоторой гордости отрекомендовался как командующий гарнизона и военный комендант Линдгорна.
Дальше последовали стандартная процедура передачи города, сильно сокращённая по случаю дождя, и долгожданный отдых. Солдаты получили возможность обсушиться у огня и согреться доброй порцией грога или подогретого вина, а я окопался в недавно очень кстати опустевшем особнячке бургомистра с твёрдым намерением заняться важными и неотложными делами. Вместо этого пришлось полтора часа кряду выслушивать занимательные байки, житейские истории и всевозможные исторические свидетельства в исполнении временного городского головы. Раск умело сплетал словестные кружева, бесхитростно, но увлекательно повествуя о событиях, происходивших в Линдгорне и окрестных краях за время моего отсутствия. Рассказ легко и плавно тёк под аккомпанемент падающих за окном капель...
Ещё немного и этот прохвост окончательно вогнал бы меня в сон. Но, по счастью, прежде чем это случилось, в болтовне заслуженного прапорщика всея ополчения проскочила одна любопытная фраза, за которую я поспешил ухватиться:
- Говоришь, ветераны наших походов не прочь вновь прогуляться до Ирбренда?
- Ещё бы! Да с графом ле Бреном они готовы хоть до самой имперской столицы прогуляться! Я когда только намекнул, что ваша милость скоро к нам в гости пожалует, так даже сбор ополчения объявлять не пришлось - сами со всех окрестностей посбегались. Кое-кто так даже и с оружием. Я-то на две сотни надеялся - ха! Триста сорок рыл! Как будто сам Илагон наворожил!
- Слушай, Пройдоха, тебя ничего не смущает в этой ситуации?
Раск замолкает на полуслове, и я, даже не оборачиваясь, отлично представляю, какое озадаченное выражение принимает его плутоватая рожа.
- Э-э-э... есть немного, только это... того!
Я тихо усмехаюсь, продолжая глядеть в окно и спиной ощущая лихорадочные попытки старого проныры понять, чем чреват столь внезапный поворот разговора.
- Сколько мы с тобой уже знакомы? Лет пять? И каждый раз как мы встречаемся, тут же отправляемся походом на Ирбренд...
Раск осторожно поддакивает:
- Оно, конечно...
Развивать мысль вечный зам не решается, поскольку явно не уверен, что верно понял мой идеологический посыл, так что приходится продолжать самому:
- Не знаю как тебе, а мне надоело через год ходить войной на этот чёртов город.
- Так я ж это, мы ж ничего...
- Нет, я всё понимаю: торговые интересы и тому подобное. Города всегда стремятся к самостоятельности и очень не любят платить налоги кому бы то ни было. Если бы дело было только в этом, то я бы особо и не возражал прогуляться лишний раз до Ирбренда, чтобы вправить мозги тамошним бюргерам. Я же, в конце концов, наёмник - это моя работа. Но! Во время последнего восстания эти тупоголовые бараны подняли руку на свою собственную графиню... и мою жену. Хрупкая беззащитная женщина вынуждена была зимой бежать через охваченную войной и мятежом страну. Ей пришлось скрываться от бесчинствующих на всех дорогах банд разбойников и дезертиров, терпеть невероятные лишения, а затем еще и выносить все тяготы походного существования ради спасения своей жизни и свободы. Такое не прощается!
Произнеся последнюю фразу, я резко поворачиваюсь к насторожившемуся Раску.
- Согласен?
Непотопляемый заместитель истово кивает:
- Ещё бы! Уж на что я человек отходчивый, но за такое...
Я разочарованно цокаю языком:
- А жена вот не согласна...
- Э-э-э...
- Понимаю, нелогично. Но Валиан в своей бесконечной доброте готова простить ирбренским бюргерам даже это поистине неслыханное предательство, которым они отблагодарили её за то, что она своим заступничеством фактически спасла их от гнева герцогини, собиравшейся отдать город на разграбление наёмникам. Несмотря ни на что, бургграфиня Ирбренская не держит зла на горожан и, вполне возможно, будет вновь просить о снисхождении к своим неразумным подданным. А ты же понимаешь, что я не смогу отказать любимой супруге в столь бескорыстной просьбе, тем более накануне рождения нашего первенца...