- Драко…
Малфой встрепенулся. Он заверил себя, что голос Грейнджер ему просто почудился. Парень поднял голову и посмотрел вперед: перед ним расстилалось дивное Черное Озеро. Ему нравилось это место, полное тайн и загадок, которые даже сам Дамблдор не сумел бы разгадать. Здесь, неподалеку от кромки Запретного леса, если чуть спуститься к обрыву у смольного берега, было что-то вроде маленькой пещеры. Лишь немногие могли найти это место, и у немногих хватало духу вернуться сюда. По правде, Драко не заметил, как он сюда забрел, но уходить точно не собирался – слишком любимым и спокойным был этот уголок.
- Драко, - снова раздался голос, и это ему точно не почудилось.
Малфой поднялся на ноги и высунулся из пещеры. По утесу ходила Гермиона, бестолково разглядывая дальний берег. Повторяя его имя снова и снова, тут же шепотом она посылал проклятья Мерлину, и Малфой не смог не улыбнуться.
- Эй, Грейнджер! – позвал он.
Гермиона обернулась и облегченно вздохнула.
- Какого черта ты тут делаешь, Драко? – спускаясь к пещере, запричитала она.
- Ну, я могу спросить тебя о том же, - хмыкнул он.
- Ты звал меня в мыслях. Я подумала, что что-то стряслось.
Малфой поспешил отвернуться, чтобы Гермиона не смогла увидеть его лицо. Почему он не контролировал свои мысли? Почему не смог держать себя в руках, почему допустил такую оплошность? Может, потому что Грейнджер и была его анестезией? Таким особым видом обезболивающего?
- Так что случилось? – спросила Гермиона, садясь рядом с ним.
Драко сглотнул. Не вываливать же ей сейчас все свои проблемы?! Хотя, учитывая, что она спасала его… Нет, никогда. Она никто. Они друг другу никто, и друзьями они никогда не станут. А уж влюбленными тем более.
Странно.
Почему он допустил такую мысль?
- Почему ты так спокойна? – уныло произнес Малфой.
- Ну… Ты не домогался меня уже две недели. Не подкалывал. Не запирал на все выходные. Не издевался. Не насиловал. И я могу привести ещё с десяток синонимов, - усмехнулась Гермиона.
- Это действительно хорошая новость, - глядя в пустоту, блекло сказал Драко.
- Блейз только смотрит на меня, но ничего не делает. Даже письменных угроз не было, и это тоже меня радует. Правда, мне кажется, что вы что-то приняли, раз решили отстать от меня. На мгновение я подумала, что ты снял Обет, но у нас на ладонях до сих пор эти следы, и я все ещё слышу твои мысленные обращения, так что, увы, мы всё ещё связаны.
- Спасибо, что напомнила. А что же Поттер?
- При чем здесь Гарри?
- Ну, как он отреагировал на то, что тебя не было в тот понедельник на занятиях? И Уизли? Неужели они ничего не сказали?
- Странно, что ты не спросил в тот же день, - с сарказмом произнесла Гермиона. – Но всё прошло нормально, я сказала, что плохо себя чувствовала.
- И они поверили?
- Они мои друзья. Они всему поверят.
- Забавно, - улыбнулся Драко. – Ты говоришь, как я.
Грейнджер закашлялась.
- Вот уж чего никогда не будет!
Малфой в удивлении поднял брови и повернулся к Гермионе. Она сидела прямо, поджав под себя ноги, сцепила руки в замок, обхватив колени и крепко держа волшебную палочку. Однако лицо было напряженным. Ветер, стремящийся в пещеру, развевал её темные кудри, что было весьма эффектно. Драко обратил внимание на одежду – коричневые плотные брюки и свитер в клеточку – и ему показалось это довольно милым.
- Я не хочу становиться другим, - вдруг сказал Малфой.
Гермиона удивленно посмотрела на него.
- Что ты имеешь в виду?
- Ты прекрасно знаешь что.
- Даже если и знаю, то хочу услышать это от тебя лично, - серьезно сказала она.
- Ну, хорошо, Грейнджер, слушай, - он дернул Гермиону за руку на себя, - хотя мы оба прекрасно всё понимаем. Я меняюсь из-за тебя. Я перестал материться. Перестал срываться на окружающих почём зря. Я не пристаю к тебе не потому, что мне надоело, а потому что я не… не хочу причинять тебе боль. Я не общаюсь с Блейзом, я предал его. И всё из-за тебя, ради тебя. Я извинился перед одним человеком, которого год назад очень сильно обидел. Я решился на это только в свете последних событий. И мне не всё равно, что с тобой происходит. Черт, я даже неосознанно зову тебя, словно это поможет. Знаешь, что хуже всего? Я злюсь на себя постоянно, потому что всем моим знакомым нравился прежний Я. А как объяснить им эти перемены, я не знаю. И уж тем более я не знаю, как мне оправдаться перед родителями. Потому что они воспитывали во мне высокомерного эгоистичного аристократа, но никак не меланхоличного слюнтяя, которому не наплевать на магглорожденную!
- Ого, ты назвал меня магглорожденной, а не грязнокровкой, - ухмыльнулась Гермиона.
- О, Мерлин, - Драко закатил глаза, - я тебе только что душу открыл, а тебя только прозвище волнует?
- Заткнись, - прервала его Гермиона. – Я прекрасно слышала всё, что ты мне сказал. А теперь послушай ты меня…
Она полностью развернулась к нему, и внутри Драко вспыхнул пожар от того, что Грейнджер сейчас так близко. Эти карие глаза, нахмуренные брови, поджатые губы – всё, к чему он успел привыкнуть, к своему стыду. И она была прекрасна в этот миг.
- Вот что я скажу, - продолжала Гермиона, - тебе не стоит откровенничать со мной. Я знаю, что у тебя никого нет, что бы ты не говорил. Но я не могу, Драко, понимаешь? Я просто не могу выносить всё это. Ты даже не представляешь, как жжется у меня всё там, в душе. Я и ненавижу тебя, и мне жаль тебя одновременно. И я бы хотела поддержать тебя, как поддерживаю Рона, Джинни и Гарри, но не могу. Мы не друзья, Драко, и никогда ими не станем. Ты говоришь мне всё это только потому, что больше тебе открыться некому. Но ты этого не хочешь. В глубине души, я знаю, я тебе омерзительна. А эта лирика – напускное, но ты боишься себе в этом признаться…
- Замолчи, Грейнджер, - прошептал Драко. – Прошу тебя, не надо больше ничего.
- Нет, надо! Надо, и ты это знаешь! Если я не буду тебе напоминать, ты понимаешь ведь, что произойдет…
- Не говори, нет, Грейнджер, я прошу тебя…
- Я стану тебе дорога, ты станешь делать всё, чтобы заполучить меня без Обета. А я не хочу в тебя влюбляться. Потому что тогда ты никогда не сможешь сказать, что я тебе надоела. И я не смогу стать свободной.
Она хотела встать, но Драко сильно рванул её к себе. В итоге Гермиона споткнулась, и, перекулившись, Малфой упал прямо на неё. Мгновенье они просто смотрели друг на друга, а потом Драко склонил голову набок и подался вперед. Но Грейнджер зажала ему рот рукой.
- Не надо, - с мольбой прошептала она. – Не прикасайся ко мне. Не целуй меня. Мы оба прекрасно знаем, что это всё усложнит.
Она убрала руку, и Драко печально улыбнулся.
- Всё и без того сложнее некуда, - также шепотом сказал он. – Почему тебе кажется, что всё станет хуже от одного поцелуя?
- Потому что…
- Потому что ты тоже не до конца честна сама с собой, - укоризненно сказал Малфой. – Поцелуй всё усложнит для тебя. Ты распиналась о том, что я должен тебя ненавидеть, что ты должна мне надоесть. Но в душе ты этого не хочешь. Тебе нравится то, что происходит, Грейнджер, признайся.
- Думаешь, мне понравилось, когда ты лишил меня девственности, а эта мразь Забини наблюдал за этим? Думаешь, мне понравилось, когда ты запер меня в Выручай-комнате на все выходные?
- Я говорю не о том, что я делал, а о том, что чувствуешь ты. И я сейчас имею в виду не только то плохое, что я сделал тебе.
- А хорошего не было, - резко сказала она.
Малфой внимательно вгляделся в черты её лица.
- Мне впервые в жизни захотелось кому-то открыться, - прошептал он. – А ты с такой силой противишься этому, словно это ты вывернула душу наизнанку.
- Я не хочу, чтобы это что-то значило для тебя. Не хочу быть тебе нужной…