- Спасибо тебе, - сказал Драко.
- Я дышать не могу, Малфой.
Вместо улыбки он попытался подавить рвоту. Пэнси быстро подхватила его под руку и повела ко входу. Драко старался не обращать внимания на тех, кто был в гостиной. Удивлённые взгляды и взгляды, полные презрения. Паркинсон довела его вплоть до постели, с материнской заботой сняла с него одежду и уложила в кровать. Благо, в спальне больше никого не было – все поспешили выйти, когда Драко оказался в комнате. Пэнси подоткнула одеяло, вытащила из ящика зелье и поставила его на тумбочку.
- Твоя палочка под подушкой, - сказала она, - зелье рядом, одежда лежит на стуле. Тебе что-нибудь нужно?
Малфой сжал сухие губы, сглотнул и прошептал:
- Мне нужна Грейнджер.
========== Глава 12 ==========
Драко ходил по краю лезвия. Он пытался балансировать на этой грани, где заканчивалось безумие и начинался здравый смысл, но не мог – первое всегда перевешивало. Ему не хотелось думать о том, что случится, продумывать свои действия наперед, но иначе было нельзя. Блейз был рядом, и он хотел уничтожить грязнокровку.
Малфою пришлось признать, что старый беспощадный нрав друга вернулся. На какой-то миг, когда Забини усмирил свой пыл, Драко подумал, что тот больше не будет никого терзать, но теперь нельзя было верить ни единому слову. А Драко так хотелось открыться ему, по старой дружбе… Чёрт, да не было этой дружбы! Не было никогда! НИ-КОГ-ДА!!! Опомнись, ты, жалкая собачонка по фамилии Малфой!
И Драко приходилось держать язык за зубами. Пару раз в час ему хотелось сорваться и поговорить с Блейзом, но покалеченные руки, рёбра и скула ноющей болью возвращали в реальный мир. Теперь Драко сторонился Забини; он старался также избегать Пэнси, несмотря на все её попытки подступиться. Да, она помогла ему в тот вечер, и он поблагодарил, но больше Паркинсон он ничем не обязан. Голову Драко больше занимало другое: Блейз заставил Пэнси быть его девушкой, рассказал ей про Непреложный Обет, и Малфой был уверен, что он специально выбрал тот момент, когда Поттер мог это услышать. Но зачем ему всё это? И что Блейз намерен делать дальше? Драко чувствовал себя одиноким, как никогда прежде. Он больше не мог никому доверять, кроме, пожалуй, Грейнджер. Но на кой чёрт он ей сдался? У неё же есть друзья, которые о ней позаботятся.
Выходит, Драко Малфой никому не нужен. Родители уже давно считают Драко самостоятельным и уверены, что проблем у него нет. Друзья оказались совсем не друзьями. Последние слуги отказались от него и теперь сами по себе. Малфой снова захотел напиться. Чувство вины разъедало его с каждой минутой всё больше, ненависть к окружающим закипала всё жарче, и Драко не хотел принять простого факта: никто, кроме тебя самого, не виноват. Только ты сам, Драко Малфой, оказался слепым глупцом и не заметил, как тот, кого ты посчитал своим другом, превратил тебя в раба и манипулировал тобой, как хотел. Только ты сам, Драко Малфой, потерял авторитет в лицах однокурсников после этой гнилой и унылой, омерзительной драки с Поттером. Только ты сам, Драко Малфой, заставил одного из немногих альтруистов школы возненавидеть тебя. И ты полнейший идиот, Драко Малфой, если посмеешь возразить, что Гермиона Грейнджер не альтруист.
В голове будто поселился другой человек. Драко чувствовал, как внутренний голос начинает оказывать сильное сопротивление, как он пускает корни в слизеринскую черепушку, как диктует свои правила, дотошно нудные и… гриффиндорские. Похоже, что та бутылка водки в «Кабаньей голове» всё же оказала разрушительное действие. Мозг Малфоя разрывался между самобичеванием и мотивацией на добрые дела. И самобичевание было куда лучшей идеей, потому что Драко загребли бы в Мунго, соверши он добрый поступок.
Мысль поговорить с Грейнджер о том, что случилось, представлялась безрассудной, как минимум. Да, его по-прежнему заботило, что с ней, приходит ли она на занятия, появляется ли на обеды или тратит время за книгами, забывая обо всём на свете. Драко сначала признал, а потом сразу стал отнекиваться от факта, что беспокоится о Гермионе. С момента, как Поттер прошипел, что ему всё известно, Драко серьезно переживал, каких масштабов головомойку этот очкарик устроит Гермионе. Ему хотелось спросить у неё всё, успокоить, что больше никто не знает, заверить, что он тут ни при чём. Хотелось быть нужным Грейнджер, но это было непозволительно. Иначе она всё поймёт. Поймёт, что она не просто грязнокровка, а… Что же она для него значит?
Сегодня занятия закончились раньше. Профессор Бинс заявил, что он слишком устал, вяло зевнул, прикрыл полупрозрачные веки и махнул рукой на выход. Конечно, дважды повторять не пришлось, и толпа учеников рванула за двери. Драко ушёл в числе последних. Когда он закидывал сумку на плечо, то уловил на себе злобный взгляд Гарри, но решил не отвечать ему тем же, а в извинительном тоне скривил губы и пожал плечами. Поразительное удивление Поттера можно было придать огласке, но Драко опять же повёл себя на удивление спокойно, хотя в голове его творился чудовищный беспорядок – мысли бились шумным роем, и казалось, что скоро он начнёт озвучивать их прилюдно.
Малфой вышел во двор, подставляя лицо скудным лучам солнца. Возле фонтана резвились первокурсники, запуская в небо обычного бумажного змея; двое старшекурсников в когтевранских шарфах лобызались у всех на глазах, видимо, мечтая вызвать всеобщую зависть, но них особо внимания не обращали; гриффиндорцы-придурки гоняли зашуганную сову по земле, не давая ей взлететь. Словом, это был обычный для школы вторник. Драко заметил Пэнси: она огляделась по сторонам, накинула на голову капюшон и поспешила прочь. Малфой ринулся за ней. Дорога вела вдоль башни, а потом Паркинсон резко свернула к обрыву над озером, что почти соприкасался с хвойным участком Запретного леса. Малфой, к слову, совершенно забыл воспользоваться заклинанием, а мантии-невидимки у него, конечно же, не было, но юного сыщика такие мелочи не заботили – он упрямо продолжал идти за Пэнси. Что уж там, можно было сразу подбежать к ней и взять под руку, напевая магловские песенки.
Паркинсон опять свернула, уходя в лес. Прикидываясь то сосной, то тополем, то кустом дикой ежевики, Драко медленно шёл за ней, уже хоть как-то отдаляя расстояние. Коряги и камни появлялись под ногами магическим – да ладно! – способом, и Малфой прикусывал себе губы, чтобы не материться и не выдать себя. Наконец, Пэнси остановилась, сняла капюшон и села на гигантский пень. Драко не стал задаваться вопросом, откуда в этом лесу мог пень взяться, ведь деревья здесь никогда не рубили, вроде бы. Но это же магический лес, значит, объяснений не требуется. Вообще-то, Пэнси выбрала довольно поэтичное место для остановки: поляна, где глубоко врос корнями в землю этот пень, была наполнена призрачным, почти лунным, сиянием, вокруг сгущался плотный туман, а позади пробивались редкие солнечные лучики, отчего ветки деревьев становились похожи на паутину. Драко только собирался отдать должное этому прекрасному месту, как напротив него, за спиной Пэнси появилась тень. Силуэт быстро приближался, и вот он уже стоит напротив Паркинсон, не снимает капюшона с головы, а эмблемы факультета не видно, потому что он стоит боком к Драко.
- Я начала бояться, что ты не придёшь, - сказала Пэнси, вставая на ноги.
Человек в капюшоне обиженно вздохнул.
- Мне надоело прятаться, - негромко сказал он. – Я чувствую себя, как на втором курсе. Это глупо.
- А ты хочешь, чтобы нас засмеяли? – с испугом возразила Пэнси. – Я не хочу, чтобы тебе досталось от них.
- Факультеты уже давно перестали враждовать, а ты всё ещё волнуешься по поводу приоритетов.
- Перестали враждовать?! – воскликнула она. – Тебе напомнить про ненависть «Великой Троицы» ко всему, что связано со Слизерином?