- Ну, не ко всему…
На этих словах человек стянул с себя капюшон, обнял Пэнси за талию и притянул к себе. И Драко не надо было ждать, когда он повернётся, чтобы увидеть его лицо. Малфой увидел его волосы и мог с уверенностью сказать, что единственным, кто носил такую прическу и настолько рыжие волосы, был Рон Уизли.
Да, точно, это он и был. И словами типа «охренеть!» тут не отделаешься.
Драко еле держал себя в руках, пока Пэнси запускала руку Рону в волосы, пока они офигительно долго и страстно целовались, пока Уизли позволил себе шарить руками по её телу… Мерлин, это же его подруга! Он тоже целовал её! А сейчас Пэнси скатилась до того, что связалась с гриффиндорцем. Хотя, если так рассуждать, то у Драко самого рыльце в пушку.
Он тихо-тихо ступил назад, наткнулся на камень, но устоял на ногах. Осмотрелся. Сделал ещё шаг назад. И ещё. Снова внимательно посмотрел на этих влюбленных и, развернувшись, быстро пошёл обратно, к выходу из леса. Драко должен был озадачиться тем, что его бывшая подруга, слизеринка, презирающая всех гриффиндорцев, встречается с Уизли. Но он не озадачился. Конечно, момент удивления и возмущения был, но лишь момент. На большее сил у Малфоя не было, да он и не хотел как-то негативно реагировать на подобное. Раньше он бы, наверняка, рассвирепел и устроил Паркинсон жутчайшие разборки. Но сейчас всё изменилось, и Драко спокойно причислил себя к числу таких же «неправильно» влюблённых, как и Пэнси.
Он поднялся к любимому берегу, что переходил в резкий обрыв с пещерой, тихой и уютной. Тихий ветер незаметно трепал взъерошенные волосы, а умиротворяющая тишина наводила невиданную доселе благодать. Драко прошёлся мимо вычурных кустов белокрыльника, сорвал по пути пару листов и теребил их между пальцев, спускаясь поближе к озеру. Когда до воды осталось пару метров, а листья окончательно истрепались, он сел на землю, сцепив пальцы в замок. Малфой ощутил покой: наконец, голос в его голове затих. Но вместо этого его слух привлёк другой голос – детский, тихий и разочарованный. Драко повернул голову и увидел маленького мальчика. Мальчуган с черными волосами, торчащими в разные стороны, кутался в пуффендуйский шарф и раз за разом повторял заклинание, направив палочку на иссохшую корягу подле себя. Драко поднялся и подошёл к мальчику, усаживаясь рядом на крупные корни ивы, что торчали из-под земли. Малфой дружелюбно улыбнулся малютке, а тот уронил палочку и в ужасе посмотрел на него снизу вверх.
- Я ничего не сделал… - пропищал малыш.
Драко непонимающе посмотрел на него.
- А что же ты можешь такого сделать? – удивился он.
- Ну, ты же Драко Малфой? – с тем же ужасом спросил мальчик.
- Да…
- Ребята говорили, что ты любишь обижать первокурсников. А я первокурсник…
- Меньше слушай этих дураков, - прервал его Драко. – Они тебе про Филча, небось, тоже всякой ереси наговорили.
- Они сказали, что Филч любит мучить учеников. По крайней мере, раньше любил. Что он всё время жалуется учителям на детей, а ещё говорят, что он может побить ученика, и никому ты ничего доказать не сможешь, - заговорщицки прошептал мальчик.
Драко пожал плечами.
- Что ж, тут тебе всё правильно сказали, - он чуть улыбнулся. – Но я не такой плохой, как меня описывают. Тебя как зовут?
- Джексон, Джексон Кейтсборн, - выпрямив спину, сказал пуффендуец. – А разве слизеринцы общаются с кем-то, помимо своего факультета?
- О, ты был бы удивлён, узнав, с кем общаются слизеринцы, - расхохотался Малфой.
Джексон поправил шарф и тоже улыбнулся. Видно, открытость Драко окончательно раскрепостила его, и страх исчез из этих прекрасных глаз.
- Ну-с, и какое заклинание у тебя не получается? – поинтересовался Драко.
Джексон многообещающе вздохнул, взъерошил черные волосёнки и с самым серьезным видом сказал:
- Я даже профессору Стебль говорил, что левитация – это не моё, но никто и слушать не хочет. Я был рождён для квиддича, а не для этих глупых взмахов палочкой! Это просто толпа глупых повторяк: махают палочками и тараторят заклинания. А я не хочу быть таким же ослом, как они, и не…
- Что, совсем не получается? – понимающе сказал Малфой.
- Совсем, - вздохнул Джексон и опустил голову.
Драко вытащил из кармана свою палочку и направил её на корягу. Взмахнул – и та поднялась в воздух.
- Издеваешься, да? – процедил Кейтсборн. – Я уже неделю мучаюсь с этим заклинанием.
Малфой опустил корягу на землю и перевел взгляд на Джексона.
- Это потому что ты смотришь на это бревно, а не на то, как надо взмахивать рукой. Видишь, я тебе сейчас простой пример привёл.
- Да я по-всякому пытался к этой проблеме подойти, а всё никак не получается! Я сдаюсь, в общем, - отмахнулся Джексон.
- Сдаваться будешь, если у тебя палочку отберут. А так у тебя есть все шансы, - ответил Малфой.
И тут он понял, что говорил это не столько мальчику, сколько себе. По-гриффиндорски воодушевляющая фраза прозвучала слишком убедительно, потому что Джексон кивнул и возобновил попытки поднять корягу в воздух. Драко указывал ему на ошибки, показывал снова и снова, как надо двигать рукой, чтобы заклинание сработало, при чем даже голоса ни разу не повысил. И когда у малютки-пуффендуйца получилось левитировать поленце, Драко искренне порадовался вместе с ним. Потом они ещё полчаса практиковались в поднятии различных вещей, вплоть до самих Малфоя и Кейтсборна. А после Драко показал ему ещё пару незамысловатых заклинаний, чему Джексон был безумно рад. И когда дело уже близилось к ужину, Малфой предложил сворачивать удочки и возвращаться в замок, чтобы малыш не замерз окончательно. Пуффендуец радостно пожмякал Драко в объятиях, много раз поблагодарил и с самой искренней детской улыбкой сказал, что очень рад тому, что у него появился друг. Сердце Малфоя сжалось. Такого трогательного момента в его жизни не было ни разу, и на глаза едва не навернулись слезы. Он выпустил Джексона из объятий и отправил в замок. Тот ещё пару раз помахал на прощанье, поднимаясь по холму, но постепенно сумерки размыли его силуэт.
«Интересно, и что бы на это сказала Гермиона?» - подумал Драко, глядя на озерную гладь.
- Я бы ничего не смогла сказать, потому что слишком удивлена, - раздался голос за спиной.
Губы Малфоя растянулись в улыбке, и он не стал поворачиваться, чтобы опознать обладателя этого тембра. Грейнджер он бы нынче узнал и в толпе кричащих.
Она села рядом с ним и поставила сумку с книгами на землю. Длинные волосы были красиво заколоты, глаза и губы накрашены, а аромат духов был воистину чарующим. Интересно, но раньше Драко не замечал, чтобы Гермиона красилась. Вроде как ни разу, ни в одной из прошлых встреч.
- Как ты нашла меня? – спросил он.
- По-моему, это очевидно: услышала своё имя у тебя в голове, - усмехнулась она.
Малфой покачал головой.
- Ах, да, а я-то и забыл, как у нас всё просто устроено. Ну, и зачем ты здесь? Я ведь не приказывал, ты не обязана была приходить.
Он внимательно посмотрел на Грейнджер. Она прикусывала нижнюю губу, перебирала в руках край мантии. Лицо её было напряжено, и несмотря на сгущающийся сумрак, каждая эмоция была видна хорошо.
- Я подумала, - наконец ответила она, - что нам надо поговорить.
Драко нервно сглотнул. Во рту внезапно пересохло, ладони вспотели, руки пробила дрожь, а в ушах был слышен стук сердца.
- Г-говори, - пролепетал он.
Гермиона вдохнула полной грудью и развернулась к Малфою лицом:
- Я помню, что ты слизеринец. Я знаю, что ты законченная сволочь и ублюдок, но я хочу забыть на время об этом. Мне хочется верить, что где-то в глубине души ты хороший человек. Оглядываясь назад, я вспоминаю всё, что ты мне сделал, и хорошего было сравнительно меньше, чем плохого. И я не знаю, зачем я это сделала…
- Сделала что?
- Защитила тебя, - со слезами в голосе договорила Гермиона. – Гарри полез ко мне с расспросами, но из-за Обета я не могла ничего сказать. Тогда он стал подступаться различными путями, стал задавать наводящие вопросы, но я… я не хотела, чтобы он опять… Рон заступился за меня.