— Научится, — возразил Чугреев. — Теорию он хорошо знает.
— Пусть катит к папе, — не унимался Мосин. — Фраеру тут нечего делать.
— Жалко тебе, что ли? — вступился Яков. — Пусть потрется, шелуху сбросит.
— Отставить разговорчики! — скомандовал Чугреев. — Валюха, сделай снимок этого шва, покажи хлопцу. Для сравнения пусть посмотрит мосинские швы.
С просеки донеслось гудение мотора. Петляя по извилистой дорожке и пыля, к стану приближался газик.
— Смотрите-ка, рыжий прется! — крикнул Яков.
— Странно, — оказал Чугреев, — отпрашивался за ягодами...
Рыжий Николай привез долгожданную весть: на станцию прибыли трубы, два МАЗа и трубоукладчик ТЛ-4. Рабочие возбужденно загалдели. Чугреев поднял руку:
— Ша! Значит так. Надо срочно разгружать. Мосин, Георгий и ты, Яков, готовьте центраторы и лежаки. Валюха, возьмешь Алексея себе, расскажи и покажи. Пусть инструкцию вызудит и сдаст. И чтоб с радиоактивностью не вздумал шалить. Николай! Поедешь со мной на станцию, примешь трубоукладчик. МАЗы с шоферами?
— Так точно, — вытянулся по-солдатски Николай. — Два стройбатовца.
— Отлично! Всем все ясно? Поехали!
Валька взяла Лешку себе. В фотолаборатории она показала ему стол, кюветы, экран — то, что он мельком уже видел. Объяснила, для чего все это и как пользоваться. Потом вытащила из стола плоскую жестяную банку с крышкой и гибкую, но тяжелую кассету.
Лешка слушал потупясь. Его охватывала легкая дрожь. Там, за кустами малины он оробел — это ясно. И Валька, конечно, презирает его за трусость. Теленок, малолетка, недоросток. Но он не трусил — просто ошалел, и сейчас он ей докажет...
— Закрой-ка дверь, — сказала Валька, опускаясь на колени возле банки и кассеты. — Сейчас попробуем зарядить.
Лешка прикрыл дверь — щелкнул замок. В кромешной темноте ощупью пошел к Вальке.
— Смелее, не бойся, — услышал ее насмешливый голос. Она крепко взяле его за локоть, потянула вниз.
— Вставай на колени, так удобнее.
Руки их соединились на кассете.
— Сначала открывай кассету, ну...
Лешка сосчитал в уме до трех и, ощупью скользнув руками между Валькиных рук, крепко обнял. Валька удивленно охнула. Они стояли на коленях, вплотную друг к другу. Лешка сжимал ее изо всех сил, искал губами ее рот. Она крутила головой, тихо смеялась. Вдруг вся она ответно напружинилась, глубоко и часто задышала и сама — жадно и торопливо — впилась в Лешкины губы.
Далеко, словно где-то в ином мире, затарахтел трактор. Гул мотора сначала нарастал, потом стал слабеть — удаляться.
Валька с трудом оторвалась от Лешки, перевела дыхание.
— Первый раз в жизни целуюсь на коленях, — сказала она смеясь.
— Я тоже, — хрипло прошептал Лешка.
— Ты не умеешь целоваться.
— Я быстро научусь. Покажи...
— Чему вас в школе учат? — Она оттолкнула его от себя. — Хватит баловать в рабочее время. Давай-ка заряжай кассету...
С заряженной кассетой они вышли из вагончика. Лешка захватил по пути спрятанный в яме свинцовый контейнер, похожий на двухпудовку, только потяжелее, с острыми ножками-упорами и никелированной рукояткой на боку.
— Не вздумай поворачивать рукоятку, — строго предупредила Валька, — а то шевелюра вылезет. — Она рассмеялась: — Я лысых не перевариваю.
Они подошли к сваренным Лешкой трубам. Валька катнула их ногой, остановила в таком положении, что шов оказался на земле. Лешка приподнял за край, Валька ловко подсунула под шов кассету, прижала бандажиком. Лешка поставил на трубу контейнер, повернул рукоятку. Валька отсчитала про себя несколько секунд.
— Готово! Бери контейнер, пошли проявлять.
Они снова закрылись в лаборатории, проявляли пленку, хихикали и целовались. Когда закрепленная пленка подсохла, Валька включила экран.
— Вот видишь, темные пятна и крапинки, — показывала она на изображение шва. — Это непровары и шлаковые включения. А эта полоска — трещина. Спешил, значит. Самый страшный дефект. Проходит месяц, два, год. Труба «дышит» — то расширяется летом, то сжимается зимой. Трещина превращается в дыру. Начинается утечка газа. Представляешь, газ месяцами расползается по низинам, заполняет лес, висит удушливой пеленой. И вдруг — бац! — молния или случайная спичка. Вся эта махина взрывается, горит лес, гибнут люди. Города и заводы остаются без газа. А теперь смотри шов Мосина.
Она пошарила в столе, вытащила глянцево-черную пленку.
— Хотя бы эта.
Лешка ахнул. На сером фоне металла трубы тянулась красивая с волнистыми краями однородно-темная полоска. Как он ни всматривался, никаких крапинок не обнаружил.