— С Дураком познакомим, как воплотится? — невинно похлопала вредина ресничками.
— А вариант, — оценил я. — Но она — враг.
— Совершенно не обязательно. Если, например, воплотится в человеке, которому этот конфликт не интересен. Сам же замечал — доминирует основная черта, а остальное часто подавляется.
— Но рассчитывать на это не стоит, — мудро отметил я.
— Я буду отслеживать. И я — в сеть, Кащей. Мне интересно, что и как было, — полуизвинилась, полу поставила в известность Ленка.
В общем, Зелёнка нацепила маску и стала знакомится с накопившимся в сети, а я на неё любовался. Правда первые четверть часа: потом Ленка стала приподнимать маску и бросать на меня сначала возмущённые, а потом ехидные и вредные взгляды. Именно с таким взглядом, через полчаса, приняв вид оскорблённой вредины и скрестя лапки на груди, Зелёнка на меня уставилась.
— И? — всеобъемлюще поинтересовалась вредина.
— А я чо? А я ничо! — принял я вид непричёмистый, который, в общем-то, соответствовал действительности.
— Некропедопневмафил! — обвиняюще протянула в мою сторону зелёную лапку зелёнка.
— Это… — озадачился я. — Чегось?
— Пневма — дух, — уточнила Ленка. — Ты, пока супруга спала, гарем себе набрать вознамерился? — упёрла она руки в боки. — А говорил — «недосуг», — противным и вредным голоском протянула она. — Берегиняложец!
— Так, ты того! — возмутился я. — Ничего не было, это раз! Она как восьмилетняя девочка выглядит, с костяной ногой! И я не соглашался!
— И не послал!
— Лен, блин… Ты вообще — что про Ариску знаешь?! — возмутился я.
— Берегиня, одна из сильнейших металюдей региона Восточного Меллорна. И вот я просыпаюсь, — театрально положила ладошки на щёки зелёная вредина, — и узнаю… Что она невеста моего супруга!
— Так, — задумался я, в принципе — понимая некоторую, максимум наполшишечки, обоснованность претензий. — Ну, в общем, слушай…
Ну и рассказал, что и как. Действительно девчонку просто жалко, поэтому даже как игру — не мог и не хотел послать. И обтроллила бы, да и взрослой женщине, в детском теле, от одного из немногих, который относится к ней как к человеку, слушать: «А не шла бы ты в жопу со своими матримониальными планами…» Ну, как-то слишком. Я злодей, даже сволочь, но не терминальный свинотрах, в конце-то концов!
— Мда, — аж немного спала с лица Зелёнка, выслушав мой рассказ. — Как-то и не думала даже. Жалко её, — протянула она, под мои кивки. — А мне что — мужа с кем-то делить из жалости?!
— Да не надо делить, блин! — возмутился я. — Ей лет пятьдесят, до момента когда тело берегини физически сможет…
— Знаю, говорила, ехидная такая, — надулась Зелёнка.
— Ну вот я её думал с Горынычем познакомить… — на что послышался смешок, а после Ленка нахмурилась и посмотрела на меня, как на свинотраха.
— Не вздумай! Глупость какую придумал, — важно выдала она, нахмурилась. — Ладно, время есть, подумаем. Может, и встретит кого.
— Вот да.
— И не поддакивай мне! — топнула Зелёнка ножкой, после чего моё бессмертие, в виде тросов, спряталось под диванчик.
— Кто в доме хозяин?! — мужественно пропищал я из под дивана.
— Вылезай из-под дивана, подлый трус! — уже улыбаясь подошла Зелёнка, отвечая ритуальной фразой.
Ну и была мной коварно поймана и всячески отлюблена. А то ишь, моду взяла — на моё Бессмертие голос повышать, да.
— Ладно, потом будем думать и разбираться. Вообще — прикольная девчонка, — уже расслабленная и довольная констатировала Ленка. — Моё, конечно, — хозяйски закинула она на меня руку и ногу. — Но посмотрим. И что в тебе духи места находят? И ещё Малахитница, тоже ведь на моё зарится, — посетовала Зелёнка, прижимая меня к себе.
— Вот кто бы говорил! — злодейски огрызнулся я. — На тебя вон, Дураки всякие…
— Ага, — с ОЧЕНЬ вредной улыбкой уставилась на меня Зелёнка.
— Упс, — признал я. — Ну в общем, проехали, да.
— Посмотрим. Одни дураки, говоришь, — с очень вредной и терапевтической жалостью уставилась на меня вредина.
— «Одни» — это ты говоришь, — мудро отметил я. — В общем — разберёмся, со временем. Оно у нас есть, Елена Зелёнка, Вредная, Бессмертная, — нажал я на кнопку зелёного носика.
— Есть, — довольно кивнула супруга. — Разберёмся.
— Ты мне вот чего скажи, а то я ни фига не понял. Меня этот гаремовод семиглавый, — припечатал я Ладона, — обзывал как-то неприлично. С начала — кажется «диакастисом». А потом — судьёй. Это как? И этот трахаль Моревны «меднобородым» почему-то, — припонил я.