В общем, даже не поехал я, а пополз по улочкам. Мертвечина ощущалась, как и одинокие домовые, уже не больше одного безумного рыла на многоэтажку, и то не каждую.
Но вурдалака полтора на грани чувствительности мелькнуло, не больше. «Общий фон» показывал, что их в округе побольше, чем на въезде, но не появлялись.
Правда, нежить таки «нанесла ответный удар». Бессмысленный им, энергополезный мне. И стоивший бы мне тонны нервных клеток! Если бы нервы у меня не были бы из стальных канатов, да. Но напрягся, факт.
В общем, чешем мы по улицам, Ленка надо мной, как вдруг шибает некросом из домика впереди. Ну, он и так там был, так что скорее, его колебанием. И к Ленке самым наглым образом чешут призрачные нави! Несколько десятков, более «плотные», чем мне встречались. То есть, на свету «исходят призрачным дымком», но чешут нагло!
— Лен!
— Вижу, нестрашно.
— Спускайся ко мне, — предложил я.
— Я и сама справиться могу.
— Быстро? — ехидно поинтересовался я.
— Спускаюсь, папа Кащей:-р
Вредина зелёная, усмехнулся я. Спустилась, окружённая этакой сферой протоплазмы. Нави тоже поехавшие — солнце, от сферы-защиты они на глазах развеиваются, а всё равно рвутся к живому.
Прибил я это навство и призадумался.
— Думаешь, нави? — поинтересовалась Ленка.
— Вряд ли. Они просто психованные и солнца не боятся. Ну хорошо, допустим, они часть сталкеров сожрали. Маловероятно, но допустим. Но в фуру точно не проникнут.
— Точно, — покивала Ленка.
— И, допустим, проникли. А фура где?
— А ты её ищешь металлокинезом?
— Естественно. Почти километр охватываю, — хмыкнул я. — На это местные заморочки не действуют, а у неё и форма узнаваемая, и сплав нетипичный.
— Хм, упыри, — задумалась Зелёнка.
— И вот тут — особо умные и сильные, экипаж законтролили. И фуру сныкали. А где склады — их нет. Не любят… сталь?
— Упыри — нет, на сталь им плевать. Но может, какая-то нежить со сталью… — протянула Ленка бьющая по клавишам. — Нет, Кащей. Ничего такого не нашла, — через минуту расстроенно пожала плечами она.
— Да я не особо рассчитывал, Лен. Сеть сетью, но тут куча всяких новообразований, блин. Думал, или след в небывальщине будет, или фуру где-то рядом припрятали, — признал я. — Ладно, двигаемся в центр.
Двинули, помотались на границе развалин. В развалинах оказался оплавленный камень и, как ни странно, развалины. И довольно много навей, причём вообще плюющих на солнечный свет и ощутимо пополнивших мою кубышку. Но недостаточно сильных, чтобы пробиться в фуру, да и таких же тупых, как их «эфемерные собратья».
Ну а в центр лезть — вообще идиотизм. Спёкшееся всё от взрыва и лютая радиация. Всё видно, кстати, видимо, небывальщине сам взрыв не понравился, прям вихрь был в том направлении. Но отчётливо ощущаемый, в плане «стихийное явление» а не что-то сознательно живое. Точнее, сознательно неживое, хех.
Отъехал я от границы «тотального разрушения», встал, и стали мы с Зелёнкой обсуждать. Правда, обсуждалось хреново. Фур в округе нет, нежить, даже вурдалаки — пуганая. Нави непуганые, но там и пугаться нечему.
— Нужен упырь. Он и вурдалаков, скорее всего, контролил. И хоть и вероятность «там дебил, тут умница» мне кажется идиотской…
— Но небывальщина, — понимающе кивнула спустившаяся Ленка.
— Вот да
— Так, я, в принципе, могу полетать. Нежить от тебя шарахается, а ко мне — скорее притянутся. И подранить… хотя толку? — сама у себя спросила Ленка. — Нет, надо подумать, как обездвижить. От дохлого упыря толку не будет!
— Погоди, Лен…
— Пап Кащей, хватит, — показала язык вредина.
— Зелёнка, я вообще-то не про то, — злодейски вывалил язычину я. — То, что тебе надо эту пакость отследить, если мы хотим с ней пообщаться по душам, — изящно пошутил я, — это понятно. Но упырь всё равно убежит, если ты его не расчленишь. Что очень вряд ли, только лучом, вблизи… Нафиг в общем. А рогаткой ты его либо убьёшь, либо без толку. Поэтому — нужен маячок!
— А ты у меня Мудрый, Кащей, — оценила Зелёнка моё всё.
— А то, — не стал спорить с очевидным я. — Маячок, а дальше я эту скотину поймаю, от байка не убежит.
— Да, хорошо. Только всё равно прикинуть надо, чтоб маячок… вольфрам?
— Угу. Щаз делаю крючок, типа рыболовного, — ответил я, воздействуя на вольфрамовый стержень из бардачка. — Его я за пять километров почувствую, постоянно с ним тренировался.
— Добавь ещё три крюка, — попросила Ленка, подсветив на визоре.
— Центровка, — мудро понял я.
— Она самая, — мудро кивнула Зелёнка.