— Поняла, — согласно махнула Зелёнка ушами.
Тем временем ощущение «эффектора Малахитницы» дотопало до коттеджа, да и ввалилось к нам.
Видок её, нужно отметить, несколько отличался от увиденного в первый раз под Холодным. В плане… фасона одежды. Та же ткань, казавшаяся то материей, то глыбой камня, вот только современного, моды Стального, фасона!
То есть, не сарафан в пол, а юбка чуть не дотягивающая до колен, пиджачок-сорочка и небрежно наброшенный на плечи плащ. И сумочка-ридикюль, причём уже именно «сумочка», а не часть магической манифестации.
— Здравствуй, Кащей, — озвучила Малахитница. — И ты здравствуй, девка Кащея, — ОЧЕНЬ иронично кивнула она Зелёнке.
— Я — Елена…
— Я — знаю, — отмахнулась Малахитница.
А я стал прикидывать, куда бить, куда бежать, как Ленку вытаскивать. Не то, чтобы вот прям щаз малахит свистел над нашими головами, но тенденция мне ни хрена не нравилась.
— Ладно, пустое, Елена. Не могла я не уязвить ту, что у меня такого мужа увела, — подмигнула Зелёнке каменная девка.
— Мы и без того расстались, — несколько ошалело вставил я, фигея.
— Помнишь, Бессмертный? А почто не навестил? — очень пристально всмотрелся в меня дух места.
— Не помню, Малахитница, — ответил я, потому что врать было… просто невозможно. — Не желал. Но приятно тебя видеть, — выдавил я… в общем-то тоже — правду.
Всё же красивая она была офигительно, хотя и не как женщина, а как произведение искусства.
— И мне интересно, — дополнил я. — Присядешь?
— Присяду, — присела Малахитница. — Не желал… ну да и ладно. Ты, Кащей, всё на старые грабли наступить норовишь, опять с людишками связался. Хотя — поменялись они вроде, может и выйдет у тебя что. Сразу тебе скажу — Стальное под моей защитой. Начнёшь рушить — поссоримся!
— Да не собирался, в общем-то, — ответил я. — А почему — под защитой? И вообще — я как-то про тебя и не слышал толком, — дошло до меня. — А ты вроде и дыру до центра земли помогала ковырять.
— Не до центра, Кашей, но глубокую — страсть, — кивнула она. — Ну слушай, любопытный, — усмехнулась она.
А я слушал и немножко фигел. И Зелёнка со мной, несколько отошедшая от опасений «отбивания Кащея».
Итак, Малахитница — сверхдух места. Под её контролем весь Уральский хребет, плюс куча скальных ответвлений на полсотни километров от гор. Она — берегиня, что занятно, по методологии выходило так. Соответственно, всякие нечистики ей подчинены побольше, чем подчинённые Лешему или Водяному. У последних — зависимость от слуг, в плане расширения владений. То есть, именно вассалитет, если разобраться, взаимные обязательства и выгода.
Берегиням — нахрен нечистики не нужны. Вот вообще. Жизнь какая-то на их «берегомом» — не лишняя, но тоже не критична. Вообще сам смысл «берегинь» я оценивал как «становление по правде на площадях», этакое воплощение законов небывальщины.
При этом, они благожелательны, на фоне большинства нечистиков, к людям и разумным. И живые, и не так скучно, насколько я понимаю. Ну с Ариской вообще отдельная история, она наполовину человек, но вот Малахитница, даже по древним, и не очень древним, мифам к людям, которые не жадные дураки, относилась вполне положительно.
И вот, воплощается она, смотрит что творится. Приглядывается, становится ей неинтересно и прочее подобное. И, для начала, стала она сотрудничать с разумными в плане… валюты. То есть, у нас сидел банк и эмитент всех гривен Конфедерации, блин! Её стала «занятна игра», а ряд сильных магов Конфедерации удоволетворились её словом. И правильно сделали, нужно отметить. И гривны не были подвержены дефляциям-инфляциям, не подделывались, и вообще, у людеё насчёт денег головы не болели. Только как их заработать, хех.
Далее — проект с дырой до центра земли. Сама Малахитница ниже определённой границы не бывала: «там свои хозяева», но любопытно ей было, так что помогла. И вообще, периодически выходила на связь с некоторыми магами-учёными-руководителями Конфедерации.
— Поменялись они, Бессмертный, — кивала она с полуулыбкой. — Раньше кроме злата в глазах и голове — не было ничего. А сейчас — есть. Может и получится у тебя, — махнула она рукой.
А я просто промолчал, кивнув. Что хотел делать мой «прототип» с человеками… интересно. Но не настолько, чтобы трясти на информацию бывшую любовницу, которую не только «отверг», но и «забыл». Скажем так, была такая… не сильная, но ревность, чисто женская такая, из серии «мне, конечно, нахрен не надо… но как он смеет не сохнуть и не страдать, гад и подлец?!» Не ярко выраженная, приправленная иронией, но «ворошить воспоминания о себе», а тем более признаваться, что «не помню» вообще ничего — желания не было. И у Зеленки, умницы, тоже ума не ворошить «личное» хватало — вопросы она задавала, но не про меня, а тем более, упаси логика, не про «нас с Малахитницей».