Вот только «посмотреть» эта скотина не ограничилась. Небывальщина закрутилась водоворотами вокруг моих «снарядов» и… рушила их, чтоб его! То есть какое-то подлое водяное колдунство, которое будь я даже половинным, но целым — было бы до лампады. Ну не совсем, но задолбалась бы водяная скотина меня разрушать, я бы до него добрался или драпанул.
Но вот в текущем, распределённом виде — я толком ничего не мог сделать. Тросы, которые я, причиняя вполне серьёзную Боль исчезли за минуту. И казалось бы — всё хреново, хана Кащею… вот только половина меня — в Стальном. И, при толике удачи, я даже в байке сознание смогу локализовать. Как энергию буду набирать одиноким тросом — я старался не думать. Эволюция из тросового червя, хех.
Хотя, конечно, есть некоторый шанс, что мне будет звиздец. Но небольшой, да и хорош трястись, сопли жевать и вообще! Ко мне засранец-водяной пафосно плывёт.
Сам он был жирен, жабоморд, в жемчужном венце и ОЧЕНЬ противной мордой. Сколько он ушастых притопил, чтобы такую засранскую морду заиметь — подумать страшно.
— Ты напал на меня, Водяной, — весело пропищал мелкий я.
— Это кто это, во владениях моих, так жалко пищит? — приложило перепончатую ладонь к отсутствию уха хамло неприличное.
— В твоих — не знаю, — заносчиво пискнул я, отращивая корону (мелкую, но гораздо более стильную, чем водяное недоразумение). — А ты бесчестно напал, теперь…
— Я слуг своих защищал, от убийцы подлого!
— То есть, шиликуны — слуги твои? — ехидно пискнул я.
— Вестимо, слуги мои!
— Так ты, Водяной, тать и кривдоруб выходишь, — припечатал я толстяка. — На фараонье поселение слуги ТВОИ бесчестно нападали.
— Не страж я слугам моим…
— Так либо не страж, и не слуги. Тогда по кривде на меня напал. Либо на фараонок слуг своих натравливал. Кривда, Водяной!
Последнее я хоть и пропищал ртом, но громом ударило по небывальщине. И закрутилось вокруг Водяного — не слова, а их смысл в небывальщине. Видно «непреложные законы» небывальщины, в силу своей буквальности, подчас нуждаются в подсказке. В общем-то, было у меня уже такое, правда я сам себя осудил, мысленно хмыкнул я.
А Водяного покрючило-поколбасило, ободрало в небывальщине — не насмерть, но ощутимо. Засранец через минуту колбаситься перестал и уставился на меня злобно выпученными глазами:
— Чтоб тебе пусто было, Бессмертный! Ну ничего, в моей власти ты, да и ослаб! Рассчитаюсь за суд непра…
— Ась? Какой-какой суд? — ехидно уточнил я у зажавшего лапами пасть нечистика.
— Неважно! За поругание и наглость твою — уничтожу! По праву Силы! — пафосно забулькал нечистик.
И, в общем, по «праву небывальщины» — был прав. Правда апеллируя к «праву силы», насколько я успел понять-почувствовать, этот самый сильный «ставит» в поединке на кон своё всё. Тот же Полоз, напавший «по праву Силы» вполне мог быть мной в рабство, признав поражение, пойти. Правда я его «не додавил», да и нахрен такие рабы? Законы небывальщины неотвратимы, но слишком буквальны. И такие рабы — скорее обуза, необходимо постоянно ждать коварной подлянки.
Ну а я — ничего не ставил, соответственно. Победю — всё моё. Помру — сам дурак. Убегу — без последствий, правда, хрен я от водяного в текущем состоянии убегу, только тело на поругание оставив.
Чего я делать категорически не собираюсь: тело на поругание толстой, рыбохвостой, жабомордой и в целом — несимпатичной личности. И себя на поругание отдавать — хрень какая-то выходит.
Так что на это своеобразное «иду на вы», я оскалился, развеселился и пригнулся, скручивая жалкие остатки тросов на ногах в тугие пружины.
А хамло водяное надулось, на мою персону пренебрежительно вылупилось, и пафосно лапой махнуло. Одновременно с моим броском в его жабью морду.
И правильно Ленка мне про «правила Томного Властелина» говорила: вот не корчился бы Водяной, не демонстрировал своё доминирование — мог бы мне и звиздец наступить. Ну я реально выходил маленький и слабенький, мне часть тросов ног его колдунством подлючим стесало!
Но заострённый лом, в который я перекрутил своё тело, на десяток сантиметров вошёл в переносицу жабьей морде. Та, естественно, не померла — физиология нечисти была более энергетической, завязанной на целостность «вообще», а на дырки всякие практически пофиг. Но в данном случае было важно то, что Водяной стал «моим», я его загарпунил и доступа к небывальщине нечистик лишился. А здоровая и толстая туша против стальных, закалённых Болью и небывальщиной тросов — не смешно. Поелозил лапками по тросам, стесал кожу и надорвал себе перепонки. И пригорюнился, жабьи глазки в кучку сведя на мне-ломе.