— Едем.
А ещё через километр появилась обширная, километровых размеров поляна. С здоровенным не деревом — сплетением деревьев. И в кроне этого сплетения, собственно из крон были этакие дома-гнёзда, вполне различимые. Довольно высоко, с тоже этакими выращенными площадками и переходами.
Но внимание привлекло не это. На самой поляне было несколько древесных, но уже более-менее «традиционных» ельфячьих домов.
И «парковка» с несколькими десятками повозок с единорогами.
Но первое, что бросалось в глаза, когда мы выехали из леса — роща. Роща, мать его, конопли! Натуральной, чтоб его, древовидной конопли!
— Это… охренеть, — в очередной раз остановился я. — Укурки ушастые.
— Да уж, — хихикнула Ленка. — Вряд ли они из этого канаты плетут.
И тут из рощи, где я почувствовал живых, но не акцентировал внимания, офигивая от «мечты укурка», послышалось шебуршание. И показалась ельфка.
Влезающая в лиственное платье на ходу, сверкающая на субтильном теле сисками размера аж второго — прям выдающееся достижение. При этом была она вполне пропорциональна укурку в авоське — мелка, субтильна, раскидиста ухами. Но сиськи и задница, уже покрытая листвой, имелись. И припухлости и засосы тоже имелись, факт.
Бросила на нас взгляд, слегка кивнула и потопала к центральной «роще», продолжая на ходу одеваться.
И тут в месте подъёма этой девицы зашуршало. И оттуда вылез ельф полу мужского, тоже мелкий и ушастый. Заправляющий хобот в травяной костюм.
Мордой довольной поводил, нас увидел, тоже кивнул и с лыбой вальяжно потопал к нам.
— Эх, берет, гнилая ель! — выдал этот тип, лыбясь. — Мир, брат, сестра! — устрашил он нас жестом выкалывания глаз. — Пыхнете? — радушно предложил он.
— Думаю — обойдёмся, — под кивки Зелёнки отклонил я предложение.
— Потрахаться можно, Юнисэлька ускакала… ну не хотите — не надо, — махнул он лапой, не переставая лыбится. — А это… Сэмюиэль? — обратил этот хипарь внимание на авоську. — Он же в дежурных сегодня, — озадаченно почесал он затылок, почти перестав улыбаться.
— По дурдому. Или вытрезвителю, — буркнул я под нос. — Обдолбанный в хлам был. Стрелял во все стороны, с дерева нае… упал. Куда его? — потряс я авоськой с ельфятиной.
— Опять? — непонятно у кого спросил хипарь. — Да здесь брось, братан, оклемается, — широким жестом предложил он обочину. — Или, если не ломает — докинь до старейшин. А я пойду, Юнька, может, ещё даст, — засеменил эльф вслед за удаляющейся эльфийкой.
— Звездорожденные, — пробормотал я.
— Бессмертные и мудрые, — вторила мне преувеличенно-пафосно Зелёнка, не выдержав и захихикав. — Но, наверное, вид такой?
— Видимо, да. И не все же они обдолбанные укурки, — рассуждал я. — Их бы, блин, нечисть сожрала, да и нежить с метазверями. Давай в этот Воздушный. Хоть поймём, что здесь творится, — решил я.
— Давай, — согласилась Ленка, и застукала кнопками терминала, пока я потихоньку двигал к роще.
17. Грибные поляны
В общем, ехал я к роще, которая центральная, а не конопляная, стараясь не думать всё, что я обо всём этом думаю. Судя по ощущениям со спины — Ленка занималась тем же самым, время от времени мотая головой.
В качестве дополнительного фактора «не думать» на дереве по приближении обнаружились этакие «воздушные фермы» с радужным содержанием. Грибочки галлюциногенные, мдя.
Но в небывальщине выходило странно. Иначе и не скажешь. Дерево и поляну окутывало… ощущение. Ленка в сети, кстати, не фиксировала. Но ощущение… блин, некие полуоформленные посылы. Этакое «отрывайся по полной, мы вместе!» с оттенком сексуального, наркотического, чёрт знает какого.
И при всё при этом это ощущение было… ну сложно сказать, не «слабым» в общем. Не в плане трансляции — оно скорее требовало к нему «прислушаться», нежели ломилось в сознание.
А в плане «общей силы». То есть, если исходить из того, что это души или какое-то именно душевное, а не магическое воздействие, то получалось что это как бы не все остроухие Воздушного. Этакая коллективная душа, пусть не вообще, но наполшишечки — точно.
А потом ощущение сильного мага, пробившееся сквозь «хиппарский дух» отвлекло от разглядывания.
— Вижу мага. Сильный, эльф. Магострел неизвестной конструкции. Два. Три. Пять магов. Сильный — один, — появлялись сообщения на визоре от копошашейся Зелёнки.
— Тоже только что почувствовал. Похоже эта «душевность» блокирует и сетевые сигналы.
— Похоже. Вижу общий фон и экстраполирую, разумных наблюдаю только вблизи, — последовал ответ.
На дорогу с обочины тем временем выходила троица ушастых традиционного типа. Тощие, за пару метров, впереди — как раз «ельфячий чародей». С магострелом, больше напоминающим этакий «охотничий обрез» — изукрашенное, как у коллекционных двустволок, ложе, при коротком стволе и очевидном (также изукрашенном) магазине на не один десяток патронов.
Встал, лапу поднял, типа «стойте». И стоит, пырится, и троица за спиной. Напряжены, но оружкой не тычат, колдунства не творят.
Я подумал, лапой в ответ на поднятие ладони эльфятине помахал, потихоньку движась.
— Остановитесь, будьте любезны, — дрогнув уголком рта выдал маг.
— А чего это вам от нас надо? — спустил я ноги с байка.
— А с какой целью вы направляетесь в Эльтиндорминелано… тьфу, — аж сплюнул ушастый. — В Воздушный?
— А с какой целью интересуетесь? — старался не заржать я — аж ушастый это наркоманское название выговорить не может, хех.
— Безопасность.
— А какое отношение вы имеете к безопасности Воздушного?
— Хммм… — аж замер ушастый, а я всё шире и ехиднее лыбился.
Ленка из-за плеча высунулась и тоже ехидно на остроухого уставилась. То есть, если бы тут местные укур… аборигенные остроухие вопросы задавали — я бы ответил и вообще. Но этот-то почти гарантированно не местный, ни травяной одежды, ни характерного вида.
А если «наёмник» — так пусть прямо говорит, а не играет в «сержанта Нунихера себе фамилия, которую я вам не скажу».
— Так, вы — сильный маг и, скорее всего, — метачеловек некротического типа, — вывалил он.
— Нет, — совсем расплылся в улыбке я. — Я — не упырь. И не некротический тип.
— Но близко, — настаивал ушастый.
— Наполшишечки, — признал я.
— У нас тут караваны, я — Степан, глава… торговой безопасности. И приглядываю за Воздушным…
— А они сами не могут? — полюбопытствовала Зелёнка.
— Издеваетесь? — так высоко поднял бровь ушастый, что я испугался, что она улетит.
— Не вполне, — обозначил я. — Так, вреда обитателям Воздушного мы наносить не намерены, — озвучил я, и Ленка подтвердила. — На этом для вас — всё. И не препятствуйте нам, Степан. Я бы хотел пообщаться с местным населением, — вполне серьёзно выдал я.
— И о чём? Сейчас с вами обсудят розовых пони и мост из радуги, — потыкал эльф в домишки.
И… мдя. Из окон-дупел большинства… кумарило так. Не слишком сильно, но заметно.
— Что, все?
— Есть пара вменяемых старейшин, но где они, я не знаю. Так что представьтесь и давайте поговорим.
— Кащей, Зелёнка, — представились мы.
И пошли на травку, поговорить. На удивление вменяемый дядя Стёпа оказался Степан. Впрочем, сильные маги в большинстве своём «видовые программы» игнорировали. Так что четвёрка прочих эльфом исполняло молчаливую пантомиму в стиле «жалкие и презренные низшие, как мы страдаем от их присутствия», в типичном ельфо-стайле. А Стёпка общался нормально, правда хамски затребовал в бартер «историй». Ну, пришлось рассказать парочку, его тоже можно понять. «Интересно» — оно такое, да.
А с Воздушным выходила, со слов Стёпки (который сам сильный маг, со мной трындел и явно часто «подбирал слова»… в общем, высоковероятно — правда), такая фигня:
Некие «древесные эльфы» — именно вот такие карапузы. Причём металюдились они редко, но довольно распространённо. И вроде ушастые как ушастые, с талантом на минимальной силе творить довольно сложные растительные преобразования. Собственно, как гоблинов многие относили к «породе» орков. Что может быть так, может не так и не очень важно.