Вернулся к Ленке, слопал вкусняшку, вздохнул — и по новой.
И… всё же поехал крышей от конвейера. Не до конца — скорее замкнулся в кокон, посильнее, чем… Неважно. В кокон спрятался. И за музыку — раскаты тяжёлого рока и металла сопровождали меня всё… хрен знает сколько времени. И разводы красной крови на снегу, чертовски красивые. И сгорающие в пламени огненного клинка джинны, ифриты, мариды и прочая пакость. И Боль, покалывающая в висках, как старая подруга.
Как-то… ну в общем, в себя я пришёл довольно иронично. От крови, что, учитывая, сколько её пролил — сарказм высшего пошиба. Только кровь эта была гоблинской.
А Ленка, со смешной мордашкой, в меховом капюшоне, посасывала поцарапанный о тросы моего лица палец. И выдала:
— Стань, пожалуйста, человеком, Кащей.
А я огляделся. Снег, серое небо, деревья без листьев. Палатка рядом стоит ленкина и байк рядом, инструменталку мурлычет. А я сижу, в позе лотоса, как дурак, да и на костёр пырюсь. Полностью из тросов, весь.
— Кхм, — лязгнул я. — Это мы сейчас попробуем.
И попробовал. У меня тросы на башке дыбом стали! От куска человека не осталось… Да нет, показалось. Нормальный я! Нор-маль-ный! Покоцанный только. А вот “тросовая часть” стала ОГРОМНОЙ. Натурально огромной, я в первый миг перепугался, по-настоящему, что меня человека совсем не осталось.
И стал становиться человеком. Ну раз уж Ленка попросила, да. И знатно меня покоцало, отметил я лютые дырищи, которые оставались тросами. Но руки почти восстановились, отметил я. И рожа, только челюсть стальная наполовину. Даже стильно, да.
— Ты в порядке? — с тревогой взглянула гоблинша мне в глаза.
— Наполшишечки, — честно ответил я. — Ты меня в “порядке” — не знала. И я себя таким забыл.
— Значит, в порядке, — довольно кивнула Ленка. — А то ты говорить перестал неделю назад. А это очень плохо!
— Так, погоди, Лен. Мне надо… подумать немного. Мысли в порядок привести, — изящно выразился я. — А то меня слегка накрыло…
— Я ЗАМЕТИЛА, — настолько иронично выдала Ленка, что я чуть не захлопал.
Научилась, мелочь зелёная, умница такая! Ну да ладно, головушка моя бедовая, приступил я к разбору полётов, что я так роскошно назлодействовал-то?
И выходила такая петрушка, что я фактически с самого начала “Ордорубки” перешёл в состояния “боя”. Не как с тросами, а… ну в общем, большую часть того, что было — я хрен вспомню. Что и хорошо, мне крыша совсем уехавшая не нужна. Она мне не совсем поехавшая нужна, а месячная, а скорее больше, ежедневная людорубка этому не способствует ни хрена.
Часть моментов помню, но так, размыто. Яркие — эстетизм и удовольствие. Кровавые картины на снегу — красиво, кто бы что ни говорил. И порванные в клочья джинны — это была не бойня, а ПОБЕДА. И Ленкина стряпня. Вкусно она готовит, улыбнулся я. И вообще молодец девчонка.
А ещё я… от Боли-то оттаял. Ну наполшишечки, но всё же. Что тоже неплохо, а девчонка… блин, молодая она совсем. Но нравится, серьёзно, озадаченно оценил я. В общем-то, понятно, она мне и “замороженному” нравилась. Вот только…
— Ленка.
— Что такое, Кащей?
— А ты зачем со мной спала?
— А ты тёплый. Горячий почти! А мне холодно! — надулась и покраснела девчонка.
— Тёплый? — несколько удивился я, потыкав в ледяные тросы, латавшие сейчас дыры в плоти.
— Когда со мной рядом — да! — задрала курносый нос зелёнка.
— Ну и хорошо, — не стал я развивать тему.
Сейчас с Ордой разберёмся, вот и поговорим. Наверное. Только там хоть что-то от неё осталось? Нет, ну я в одно рыло — вряд ли. Но не я же один, а я…
— А ты не знаешь, сколько я, ну примерно, накрошил? — поинтересовался я.
— От восьмидесяти до ста тысяч людей и металюдей. Пятьдесят два джинна различных типов, — развернула терминал Ленка. — Гульябани…
— А это кто? — озадачился я.
— Это такие, с шерстью, чёрные…
— Понял.
— Гульябани и гулоидов различных видов от пяти до десяти тысяч. Сложно фиксировать, потому и неточность. И порядка трёх тысяч метазверей…
— Спасибо, деталей хватит. Это я отжёг, — задумчиво оценил я, на что Ленка покивала.
И не с ужасом каким — с почти сочувствием, блин!
— Ладно, что у нас осталось от Орды?
— Порядка двух сотен тысяч нечистиков, как их ты называешь. Эфирных…
— Правильно я называю.
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Порядка двух сотен тысяч эфирных созданий, — показала зелёнка язык. — Полсотни тысяч метазверей различных типов. И не больше десяти тысяч разумных — людей и металюдей.
— Это мы все отожгли некисло. Конец октября сейчас?
— Это тебя настолько… хотя и к лучшему, — чему-то кивнула Ленка. — Двадцать третье ноября Кащей. И из штаба…
— Нахер штаб. Пока — нахер. Ты что, психолог? — прищурился я на гоблиншу.
— Ну да, — удивлённо сказала она. — Детский по специальности, но… И Кандидат в мастера спорта по стендовой стрельбе!
— Это ты умница. Во всех смыслах и тут, и тут, — задумчиво оценил я. — Ты сама-то?
— Я сама-то — нормально. Ты в себя пришёл — хорошо, — улыбнулась она. — И давай решать, ты штаб в… кхм, ну посылаешь как обычно? Что-то вроде серьёзное, — сделала Ленка серьёзную мордашку.
— Ну давай сгоняем. Они недалеко?
— Километров двадцать, примерно, — махнула она лапкой.
— Ну от и сгоняем. И закутайся…
— Хорошо, Кащеюшка.
— Язва.
— Сам научил!
— А я — молодец, — отметил этот момент я.
Доехали до какого-то палаточного городка, фонящего небывальщиной, как сволочь. Я, к собственному удивлению, идентифицировал несколько типов защит — видно, узнал в процессе ордорубки “практически”.
Оставил байк, потопал… ну да, как и ожидалось, отметил я взгляды встречных-поперечных. Страх и ужасть, жудкий мысник из Мухазасранска, Кащей Бессмертный.
Вообще-то, если посчитать, то так и выходит, прикинул я. После Изменения — не уверен, что я самый кровожадный. А вот до него — лидирую, в плане собственноручно удушегубленных, факт. Своими лапками ни один человек столько не накрошил, не успел бы. Так что приосанился я, да и корону выпустил. Ну а что мне, стесняться и пеплом лысину посыпать? Да щазззз! А свинторахи — они свинотрахи и есть.
Зелёнка тыкнула в центральную палатку, туда я и вщемился. Десяток знакомых рож и рыл, полдесятка незнакомых. Потрёпанные местами, некоторые явно “войной контуженные” судя по взглядам, но в целом — сносно.
— Здрасти, — оскалился я.
— Здравствуйте, Кащей, — остро взглянул на меня похудевший Матвей.
— СССДРРРАВВВСССТВВВУУУЙ, БЕЕЕСССМММЕЕЕРРРТНННЫЫЫЙ, — прогудел Ворон.
Вот он — вообще не изменился, такой же криповый. Остальная компания меня либо проигнорировала, либо ограничилась кивками. Ну и я их морды и рожи несимпатичные запомнил и стал копить зло. Вдруг пригодится?
— Что у нас плохого, что аж меня позвали? — ехидно продолжил я через полминуты, так никто меня осыпать информацией не собирался.
— Не знаем, — хмуро ответил Матвей. — Вроде бы — всё хорошо. Но…
— Похоже, готовится ритуал. Орда отошла, попыток к прорыву не предпринимает, — равнодушно зашелестел голос незнакомого небывальского хацкера. — Но потоки эфира и анализ указывает на подготовку магии ритуального типа. Высоковероятно — с жертвами.
— А там осталось кого? — удивился я.
— Да, не всех ты перебил, — ядовито выдал гном с кибермагическим протезом руки.
— Сколько смог, столько перебил. И будешь хамить — на спину плюну. В маслёнку нассу. И сломаю что-нибудь, — задумчиво выдал я.
— Да ты…
— Хватит! — рявкнул Матвей, и гнум заткнулся.
Растёт маг, оценил я. Но затыкаться не стал — я всё, что хотел, сказал.
— Так вот, Кащей. Просьба к вам — побудьте в штабе. Предотвратить ритуал мы не сможем. Нет сил. Но его последствия неизвестны и…