А еще недавно он ходил по двору, опухший, страшный, почти ничего не понимающий. С одной стороны его придерживала жена, с другой – падчерица.
По всей деревне только и слышалось – Сашка-то с Галькой какая пара будут. Он красавец, да и она не уступит, нет. Она побойчее – все свадьбы ведет на селе, даром что совсем девчонка. Он поспокойней, но тоже веселый.
Но вот только ничего у них не вышло – не поженились. Всякое бывает! Бабки шептались – да оно и к лучшему, духонька! Что бы Гальке сейчас с ним маяться – с пьяницей?
С Галей хорошо выйти пройтись вечером. Август, уже темно. Она рассказывает много и весело – о том, как тут раньше жилось, о соседях и подругах.
Но сегодня она рассказывает о другом.
– Он в армию ушел… я ждала, конечно. Ну да сама знаешь, как бывает: пошли на гулянку, а там парень из города, дачник. Слово за слово, потом в баню пошли… ну и случилось все. С Сашкой-то у нас ничего до того не было, а тут… ну вот бывает так, что делать.
Она говорит спокойно, с горечью, но без слез, все отболело, все прошло.
– По осени Сашка вернулся, я ему ничего не говорила. Долго тянула, а он все настаивал – мол, чего ты, Галь? Все равно ж вот-вот поженимся. Каждый божий день говорил, как любит. После гулянки шли, зашли в летнюю кухню. После он встал, злой такой, растерянный, говорит: как же так, Галя? А мне и сказать нечего. Ревмя реву, Сашенька, говорю, виновата, но только один раз, больше ничего не было. Тебя одного люблю. А он оделся и ушел. Я до утра в кухне проревела, а потом что ж? На работу пора. Я тогда в нашей сельской больнице работала.
Она какое-то время молчит, грустно качая головой.
– К вечеру пришел он к нам, меня вызвал. Я далеко-то с ним не пошла, боялась. Под окном стояли, он мне и говорит – что делать, Галя, всякое бывает. Я тебя все равно люблю, никто другой мне не нужен. Давай забудем?
Я в слезы, опять прощения прошу. А он меня обнимает и шепчет – люблю, люблю! Помню, мать из окна смотрела, в стекло стучала да нам кулаком грозила.
Стали мы опять с ним встречаться. Мать все спрашивала – когда свадьба? Мы по весне свадьбу хотели. Это он придумал. Говорит – снег сойдет, травка первая пробьется, и тут мы с тобой свадьбу и сыграем. Небо, говорил, высокое будет, голубое. Как глаза у тебя. Ну как-то так говорил. Вообще говорил-то он не особо складно. Может, я уж какие слова сама придумала. А вот хорошо помню – когда вдвоем оставались, он меня обнимал и все шептал: люблю тебя, люблю!
А зимой я забеременела. Сначала перепугалась, помню – что мать с отцом скажут? А потом обрадовалась. Вышла на улицу, вечер, небо ясное, звездочки сияют. И я, помню, думаю – сынок будет, такой же красавец, как Сашенька. И так мне хорошо на душе стало, весь страх прошел. Все думаю, что теперь свадьбу раньше надо будет играть, весны не ждать.
Сашка тогда в городе был, на курсах повышения. Я дождаться не могла. Вот он приехал. А вечером в соседнем вон селе в клубе дискотека была. Мы туда на автобусе поехали, еще автобус ходил. А обратно уж пешком собирались. Тут не шибко далеко – пять километров. Мы часто пешком ходили.
Танцевать-то мне не хотелось. Так я Сашке и сказала. Пойдем, говорю, лучше к дому, погуляем. Он удивился – я ж до плясок-то сама не своя была. За руку взял меня, и пошли – по дороге к речке.
Я до сих пор вспоминаю – сердце падает. Кругом снег, фонари редкие, но луна в тот вечер светила и звезды сияли. Он меня за руку держит, я к его плечу прижимаюсь – век бы так шла. Он заметил, что я молчу, и говорит – ты не замерзла, Галя?
Тут я ему все и сказала. Смотрю, сжался весь, глаза сощурил. Я говорю – вот как, Сашенька. А он мне, зло так – а точно мой ребенок-то, Галя? А может, и не мой вовсе?
Я так и обмерла. Я думала – ну рассердится, что рано, что свадьбу раньше делать придется, а ведь он-то по весне хотел. Но что б вот так? Я стою – что сказать – не знаю. А он мне – что молчишь? И за руку меня как дернет. Тут уж я очнулась. Кричу: Саш, ты что хоть? Ты как такое подумать мог? У меня ж никого… а он мне в лицо смеется. Смеется, а у самого слезы на глазах. Слово обидное мне бросил, оттолкнул и по дороге побежал. Я за ним, но разве ж поспеешь? Он же у нас в школе спортом занимался, бегом и лыжами.
Как мне страшно было! У нас же тут и волки есть, и медведи. Бегу по дороге, слезы льются, как какой шорох где заслышу – в снег у дороги бросаюсь. Сама не помню, как до дому добежала. В кухне летней спряталась, дрожу вся. Кое-как слезы уняла, умылась да в дом проскользнула. Мамка сквозь сон говорит: ты что ли, Галька? Смотри мне, по ночам болтаться, полуношница… я скорей в кровать, одеялом закрылась и затаилась.