Семнадцатого февраля 1938 года Слуцкого пригласил к себе первый заместитель наркома Михаил Петрович Фриновский. Через полчаса к Фриновскому срочно вызвали заместителя начальника разведки Шпигельгласа. В просторном кабинете замнаркома он увидел неподвижное тело Слуцкого, упавшего с кресла, на столике — стакан чая и тарелку с печеньем. Шпигельглас предложил вызвать врача. Фриновский объяснил Шпигельгласу, что врач уже заходил:
— Медицина тут бессильна. Сердечный приступ.
Арестованный Николай Иванович Ежов, бывший нарком внутренних дел, на одном из допросов подписал показания, из которых следует, будто он распорядился убить начальника разведки. Однако история с отравлением вызывает сильные сомнения.
Уже после смерти, в апреле 1938 года, Слуцкий задним числом был исключен из партии как «враг народа». Иначе говоря, если бы не умер сам, посадили бы и расстреляли. Слуцкий был тяжелым сердечником. Как и председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский, принимал посетителей, лежа на диване. Скорее всего, он умер от сердечного приступа.
А Ежова следователи заставляли признаваться в преступлениях, которые он не совершал. Бывшего наркома внутренних дел приговорили к смертной казни «за измену Родине, вредительство, шпионаж, приготовление к совершению террористических актов, организацию убийств неугодных лиц».
После смерти Слуцкого несколько месяцев обязанности начальника разведки исполнял Сергей Михайлович Шпигельглас. В числе поставленных перед ним задач уничтожение врагов советской власти за кордоном и чистка собственных рядов стояли на первом месте.
В июле 1938 года майора госбезопасности Александра Орлова, награжденного орденами Ленина и Красного Знамени, внезапно вызвали на встречу со Шпигельгласом в Антверпен, где стояло советское судно «Свирь».
Зная, что в Москве идут аресты чекистов, Орлов решил не рисковать. Вместе с женой и дочерью через Францию перебрался в Соединенные Штаты. Он самый высокопоставленный из ушедших на Запад чекистов. Автор написанной в 1950-е годы, а у нас опубликованной в начале перестройки, книги «Тайная история сталинских преступлений».
Сергея Михайловича Шпигельгласа верная служба не спасла.
После моих публикаций в «Неделе» о судьбе Плевицкой и Скоблина главному редактору газеты одна из читательниц прислала любопытнейший документ. Это была запись беседы с бывшим разведчиком Матусом Озарьевичем Штейнбергом, который с 1927 года служил в ОГПУ. Запись сделала его дочь Галина Матусовна.
Штейнберг работал против эмиграции — в 5-м отделении Иностранного отдела. Руководил 5-м отделением Андрей Павлович Федоров, до революции — эсер, в войну — прапорщик царской армии, с 1920 года сотрудник особого отдела ВЧК. В 1937 году его расстреляли.
Вот что рассказывал дочери Матус Штейнберг, который на Лубянке дослужился до помощника начальника Иностранного отдела:
— Кутепова убрал Серебрянский. За это он получил Красное Знамя. На радостях, что ему это дело удалось, он пришел ко мне. Всю историю рассказал. Переманивал меня, чтобы я к нему пошел работать: «Что ты сидишь у Федорова!»
— А кто Миллера вывез?
— Шпигельглас!
— Тоже орден получил?
— Получил пулю в затылок. Его звали Мишка-волчий глаз. Русскому человеку выговорить его фамилию трудно. Скоблин и Плевицкая были переданы Шпигельгласу на связь. Генерал Миллер пошел на свидание якобы с немецкими офицерами, это верно. Но это были наши! Его на нашем пароходе переправили в СССР и хлопнули. Скоблина, конечно, расстреляли.
Руководителем Иностранного отдела Сергея Михайловича Шпигельгласа так и не сделали. 2 ноября 1938 года арестовали. Пять месяцев он отказывался подписывать то, что от него требовали. Его пытали, и он не выдержал. Его расстреляли 29 января 1941 года.
На скамье подсудимых
Французская полиция разрабатывала три версии: Евгений Карлович Миллер похищен советскими агентами, агентами немецкого гестапо или агентами лидера испанских мятежников каудильо Франсиско Франко.
Первая версия с первого дня представлялась наиболее перспективной, хотя нашлись и свидетели, доказывавшие, что Москва ни при чем. Защитники Плевицкой вызвали в качестве свидетеля бывшего капитана Добровольческой армии галлиполийца Петра Пантелеймоновича Савина, утверждавшего, что похищение председателя РОВСа организовал Франко и его испанская агентура. Но его показания не вызвали доверия.