Из Парижа трижды приезжал профессор медицины Иван Павлович Алексинский. Он был депутатом Первой думы, в Белом движении служил военным хирургом. В эмиграции лечил многих русских. В его познания очень верили. Алексинский поставил диагноз, опасный в эпоху, когда еще не изобрели антибиотики: «Тяжелая инфекция (грипп?) пробудила скрытый туберкулез в верхушке левого легкого».
Барон Врангель скончался в Брюсселе 25 апреля 1928 года. Ему было всего 49 лет. Впавшие в отчаяние родные заподозрили отравление. Подозрение вызвал внезапно объявившийся в их доме брат генеральского денщика Якова Юдихина.
Дочь Врангеля Наталья Петровна Базилевская описала эту историю (см.: Новый журнал. 2004. № 236):
«После Сербии поселились в Бельгии. Купили дом в Брюсселе. Совсем небольшой дом, даже маленький для всех нас. Мыться приходилось в комнате, в тазике. В доме жили бабушка, дядюшка, мои родители, четверо детей, няня и еще денщик отца. Он всегда жил с нами — по-французски не говорил, да и вообще некуда ему было деться. Вот так и вышло, что у нас в доме на один день появился „брат“ денщика, после чего отец неожиданно заболел и умер…
Он, „брат“, был моряк. До этого денщик никогда про брата не рассказывал. А тут появляется брат, из России. А с Россией-то вообще никакого сообщения в то время у нас не было — откуда же брат узнал про нас, наш адрес? Да с российских пароходов никого на берег не отпускали — тем более по одному. А как он до Брюсселя доехал?..
Никто из нас тогда этих вопросов не задал. Появился брат — все обрадовались. Провел день на кухне — и уехал. В общем он отравил отца. Сразу после его визита отец почувствовал себя плохо, поднялся большой жар… Говорили сначала, что грипп, потом — тиф, толком так и не поставили диагноз. И только потом, уже после смерти Кутепова и Миллера, стало очевидно, что его убили».
Великий князь Николай Николаевич распорядился, чтобы Врангеля заменил Александр Павлович Кутепов. 29 апреля 1928 года подписал приказ: «Генерала-от-инфантерии Кутепова назначаю Председателем Русского общевоинского союза, объединяющего части Зарубежного русского воинства и все существующие воинские организации и союзы».
Плевицкая и Скоблин искренне его поздравили. Николай Владимирович ценил хорошие отношения с Кутеповым, по старой памяти опекавшим корниловцев. Надежда Васильевна симпатизировала его жене.
Земной путь великого князя Николая Николаевича приближался к завершению. Все полномочия по руководству военной эмиграцией переходили к Кутепову. Александр Павлович оставался единственным вождем Русского общевоинского союза.
Девятнадцатого декабря 1928 года он распорядился: «На время болезни Его Императорского Высочества подлежащие докладу Верховному главнокомандующему вопросы Великий князь Николай Николаевич приказал мне разрешать самостоятельно. Обо всех на этом основании сделанных распоряжениях затем доложить Его Императорскому Высочеству».
Пятого января 1929 года великий князь Николай Николаевич скончался, и Кутепов, уже формально, оказался главой всей военной эмиграции.
Князь Сергей Евгеньевич Трубецкой в старой России был доцентом Московского университета, в эмиграции стал начальником канцелярии Кутепова. Александр Павлович сказал ему:
— Не будем предаваться оптимистическому фатализму и ждать, что всё совершится как-то само собой. Нельзя ждать смерти большевизма, его надо задушить и освободить Россию! Вот долг русских людей.
Незавершенная игра
Незадолго до смерти Врангель сказал Шатилову:
— Зная Александра Павловича, не сомневаюсь, что он всегда будет жертвой более умных, чем он, прохвостов, которые будут курить ему ладаном.
В определенном смысле Петр Николаевич оказался прав.
Несмотря на неудачу с «Трестом» и провал связанных с ним надежд, Александр Павлович считал, что единственный путь сокрушить советскую власть — наладить отношения с командирами Красной армии, бывшими офицерами, тоже желающими избавиться от большевиков. Он хотел верить, что внутри Красной армии существует антибольшевистский заговор, и верил. Поэтому советская разведка продолжала с ним играть.
Операций, подобных «Тресту», проводилось много. Против Кутепова и его помощников, ввязавшихся в тайную войну, действовал постоянно растущий аппарат советской внешней разведки с широчайшей агентурной сетью.